Я очень хотела, чтобы он начал мне угрожать. Так было бы легче объяснять причину его смерти.
– Следуя своему собственному совету, я не угрожаю тем, кто выжил за стенами, – он окинул меня оценивающим взглядом, относившимся отнюдь не к моей половой принадлежности.
И я вновь не поняла, что это было: констатация факта? Или издёвка?
Он совсем не скрывал, что не видел во мне опасности.
Что он о себе думает?…
Сам пастор не мучился лишними вопросами: он развернулся ко мне спиной и вальяжной походкой направился обратно. У меня зачесалась рука метнуть ему в спину кинжал, но я себя сдержала: этот человек смог выжить в толпе новорождённых Грешников. Я не могла его недооценивать.
Весь день я посвятила тренировкам с Вельзом, который вынужден был отложить готовку и удовлетворить моё желание выбиться из сил. Я не могла не думать о том, в какой ситуации оказалась, потому решила вымотать себя физически, чтобы отрубиться ночью и не думать вообще. Ублюдок, морально уничтоживший целое поселение людей, чтобы дать возможность псам Централи забрать их урожай, ночует со мной под одной крышей. Более того, он оказался настоящим пастором. И он смог выжить. Пожалуй, это удивляло меня больше всего, и об этом я не могла не думать. Как он смог выбраться оттуда? Может, он тоже имеет стигматы, как и я? Это могло бы объяснить то, что на нём не появляется скверна…
Но, тогда… почему он с ТОЙ стороны?
И как мне проверить свою теорию? Его ладони скрыты перчатками, точно так же, как и мои. Вряд ли он спокойно отреагирует на просьбу их снять.
– Гаморичка! – Барб выглянула из-за угла, вынуждая меня вырваться из мира догадок и предположений. – Иди ужинать!
– Я поем попозже, – отозвалась я.
– Когда? Завтра утром?
Я нахмурилась. А потом посмотрела наверх.
Небо было звёздным…
– Обойдусь без ужина, – проговорила, пялясь в пространство; как я не заметила наступления ночи? – Спасибо, – я посмотрела на неё и выдавила из себя улыбку.
– Тройчику не понравится то, что ты не ела, – прикусив губу, сообщила Барб.
– Трой больше не мой наставник, забыла? – Я вошла в здание и свернула к спальням.
Желания разговаривать о метисе не было вообще. Мысли о нём вводили меня в ступор, борьба с которым быстро приводила меня к рассуждениям о том, какая я лицемерка. Вновь. И вновь.
Я слишком быстро простила хитрого главу отряда… хотя не имела права ни на прощение, ни на размышления о морали в принципе. Если я решусь следовать принципу защиты справедливости, меня убьют через пять минут после того, как я начну. И дело не в том, что для справедливости сегодня места не было, а в том, что в Мире После выживают только те, кто понимает: спасти можно только себя. Взваливая на спину заботу о чужой жизни, ты сковываешь свои руки и связываешь свои ноги; понять это можно лишь тогда, когда ты бежишь от Грешников или Теней. До того момента ты будешь уверен – защита тебе по плечу и ты справишься со всем.
Не справишься.
Факт.
Только если ты – не член отряда разведкорпуса.
Весь день в тренировках дал о себе знать – я отключилась моментально, едва успела лечь на кровать. Мыслей в голове не осталось вообще, так что сны меня тоже не мучили – я просто провалилась в темноту и надеялась пробыть в ней до самого утра, однако у мироздания были другие планы.
Открывшаяся поздней ночью дверь, нетвёрдая походка и пьяный голос Троя:
– Барб, сегодня спишь в медкабинете.
Я открыла глаза, когда девчонка послушно слезла со второго яруса и вышла из комнаты. Трой стоял в углу, чуть покачиваясь, а спальню медленно наполнял запах перегара.
Я очень давно не видела пьяных людей – кажется, это было в прошлой жизни… Алкоголь уничтожили сразу же, как только поняли, что за напасть обрушилась на мир. Новообъявленные пасторы самолично разбивали все бутылки, нарекая их грешным пойлом и сурово наказывая всех, кто находил способ напиться…
Трой был пьян в стельку.
