Они были в той самой гостиной, где всего несколько дней назад Марина проснулась совершенно счастливой.
— Я хотела спросить. Зачем все это было?
— Мне угрожала опасность. Кате тоже. Я просто хотел ее спрятать.
— Но почему ты не сказал мне правду?
— Я никогда не вру, — повторил он то, что уже говорил, — я боялся ранить тебя. Я тебя и так ранил.
— Правда всегда лучше! — запротестовала Марина. — Я хочу все знать!
— Это опасно, — предупредил он. — Маленькая, я бы не хотел, чтобы ты в это влезала сейчас. Я все расскажу потом, когда ты будешь готова.
Вспомнились невнятные угрозы гадалки, предупреждения Кати.
— Она сейчас здесь? Катя?
— Нет. Ее здесь нет. Маленькая. Я соскучился.
Она не хотела сдаваться так сразу, но Артур вдруг с силой сжал ее запястья, поднял руки вверх и прижал Марину к стене. Она выгнулась ему навстречу и зашипела от боли — не сильной, но ощутимой.
— Ты — моя.
Ужалил поцелуем, укусил за нижнюю губу. Одна рука его продолжала удерживать Марину, прижимая ее к стене, другая нырнула под пиджак, грубо и больно сдавила грудь.
— Ты — моя. Ты не можешь думать иначе.
Артур рывком развернул Марину лицом к стене, сгреб волосы в пригоршню, заставил прогнуться, задрал юбку. Он тяжело дышал, и Марине передалось возбуждение. В таком обращении было что-то животное, первобытное, и она почувствовала себя древней женщиной, которую сильный охотник оглушил и приволок в пещеру, и сейчас будет иметь — без всяких изысков и прелюдий.
Шлепнул по попе, прижался.
— Только моя. И всегда будешь моей.
Он засунул пальцы в рот Марине, и она принялась жадно обсасывать их. Она изнемогала от желания и постанывала, прижимаясь к бедрам любовника. Но Артур не спешил. Снова развернув Марину, он заставил ее опуститься на колени, расстегнул ширинку. В губы ткнулось его мужское достоинство. Марина снова застонала и начала лизать член, обхватив его ладонью.
Это продолжалось мучительно — и сладостно — долго. Наконец Артур снова поднял ее, Марина наклонилась, уперлась ладонями в стену, и он вошел — грубо, резко, не раздеваясь и не раздевая ее.
Сознание, и до того едва мерцавшее, отключилось. Марину качало на волнах, она кричала и извивалась, хотела только, чтобы Артур заполнил ее собою полностью, без остатка… Мир взорвался, Марина едва удержалась на ногах, Артур задвигался сильно и часто…
— Моя, — шепнул он.
Марина отлипла от стены, обхватила его, прижалась. Так хорошо. Такое счастье.
— А теперь тебе нужно идти.
— Как?! — не поняла она.
— Уходи сейчас, Марина. Потом придешь — когда я позову тебя. Поверь, это я делаю для твоего же блага.
— Блага?! — Такое чувство, что ударили в солнечное сплетение. — Блага?! Ты просто используешь меня!
Он молчал. И вовсе не выглядел виноватым. Сытым и довольным он выглядел, как вампир, получивший дозу свежей крови.
— Ты просто меня используешь! — повторила она уже тише.
Слезы сами собой полились из глаз.
— Уходи, — повторил Артур. — Потом поймешь — так было надо.
Она не помнила, как выскочила из его квартиры, из проклятого дома.
Глаза застелила пелена, разум свернулся клубком, и Марина на автопилоте шла, куда ноги несли. Дома-машины-лица. Перекрестки-высотки-строительный забор…
Очнувшись, Марина обнаружила себя возле того самого заброшенного особняка, куда в полнолуние привез ее Артур… упырь проклятый!
Из припаркованного неподалеку автомобиля звучало:
