— Марина… Марина?
Она просто смотрела, и главред съеживался под ее взглядом, потому что не обида была в нем и не злость — леденящий душу холод пустоты, абсолютного нуля.
— Ну, Кнышева, — пробормотал он, воровато завертел головой, шагнул к Марине и схватил ее за руку. — Идем со мной. Разговорчик есть.
И Марина пошла, не боясь, что он сделает ей что-то плохое. Она разучилась бояться, радоваться и будто отупела. Она была марионеткой с отрезанными нитями, за которые сейчас пытался дернуть главред.
Они выскочили на душную улицу, перебежали дорогу на мигающий желтый. Тампошка открыл перед Мариной дверь всегда безлюдной кофейни и пропустил девушку вперед. Уселись за крайним столиком.
— Сиди тут, — велел он, отправился делать заказ и вернулся с двумя чашками эспрессо и блюдцами с пирожными.
Марина бездумно уставилась на угощение, сжала фарфоровую чашку, отстраненно отмечая, что она обжигает ладонь.
Тампон уселся, положив локти на стол, поерзал немного, крякнул, поправив очки.
— Извини, Марина, — прошептал он, наклоняясь над столом. — Я не буду спрашивать, что у тебя произошло, и так ясно. Просто послушай меня, старого циничного мужика… Да что ты так смотришь. — Он хлопнул ладонями по столу, и Марина опустила взгляд.
— Думаешь, я такой гад, кровопийца, да? Думаешь, я не знаю, как вы меня прозвали? — Он недобро улыбнулся. — Разговор не об этом. Ты еще слишком молода, будет тебе сорок, поймешь. Все эти потрясения, любовные драмы — оно все преходящее… Банальность, да, но это так. Думаешь, я не влюблялся? Еще как влюблялся! А женился. — Он махнул рукой. — И не жалею, между прочим. Но ты посмотри на себя. — Он приподнял голову Марины за подбородок. — Ты же не я, ты — красавица. Ты молода, талантлива. Да-да-да, очень талантлива, ты — лучший сотрудник журнала и к тому же искренний, хороший человек.
— Спасибо, — прошелестела она.
— И я не хочу, чтобы ты наделала глупостей. — Он отправил в рот половину пирожного.
— У меня есть больничный…
— К черту больничный! Завтра же ты идешь в отпуск. И не идешь, а едешь. Куда-нибудь подальше, где много загорелых мачо. И возвращаешься полной сил и посвежевшей, хорошо?
— Наверное, именно это мне нужно, — сказала она безучастно.
— Наверное, — передразнил он, кривляясь. — Я на тебя Таню спущу, чтоб проконтролировала. Все, иди домой. — Он поднялся, допивая кофе.
Марина не ожидала от Тампона сочувствия. Что-то под пеплом трепыхнулось, и она шагнула к главреду, наклонилась и чмокнула его в щеку:
— Спасибо. Я еще напишу хороший материал, только…
Тампон постучал себя по лысине:
— Голову, голову лечи, Кнышева!
Под контролем Танюхи Марина отправилась в туристическое агентство и предоставила подруге самой выбирать, куда и когда ее отправить. «Только бы не было людей, — озвучила Марина единственное требование, — не хочу никого видеть». Танюха принялась за дело со всей ответственностью, и вскоре Марина перестала слушать диалог подруги с симпатичной девочкой- менеджером, улавливала только отрывки фраз: «…лечение, нет-нет, просто отдохнуть, недельки три, вдали от цивилизации, в тишине и покое. И чтобы море. Нет, бюджет не ограничен, платит издательство, кстати, вот визитка, льготная подписка»…
Значит, Тампоша платит? Удивительно. Мысль о том, что главред бережет ее и готов раскошелиться, в другое время заставила бы Марину если не возликовать, то хотя бы улыбнуться, но сейчас прошла практически мимо.
Весь интеллект, вялый и сонный, как зимняя муха во время случайной оттепели, был направлен на решение простой задачи: почему, собственно, настолько плохо? Артур явно вызвал у Марины биохимическую зависимость на самом примитивном уровне. Что- то вроде вампиризма, но вряд ли… да нет, не может быть. Укушенный упырем сам становится вампиром, это раз, кровососов, кроме комаров, не бывает, это два. Но как же похоже, как похоже. Будто он выпил из Марины всю жизненную силу и, выгнав, обрек на смерть.
Обычная ломка, успокаивала себя Марина, организм настроился на Артура, привык получать от него дозу эндорфинов. И все же, все же…
— …вас устроит?
