допила свой кофе. Одной оставаться было невыносимо, мама уехала на курорт — ее не пригласить. А что, если позвонить Наташке? Вино в баре есть, чтобы ее заманить.
Марина набрала подругу, но ответа не дождалась. Спит, что ли? Так вроде рано еще — полдесятого. Или просто в душе и не слышит?
Наташка перезвонила через десять минут. В ее шепот вплетался звон текущей воды.
— Привет, Марина. Прости, не могу разговаривать.
Клацнула дверь, донесся пьяный мужской голос, и Наташка отключилась. Марина закатила глаза и выругалась вслух. Все ясно, подруга вернулась к гопнику Саше, который запрещает общаться с развратными и аморальными женщинами. Кра-со-та!
Как ей надо, так лети сквозь ночь, развлекай погибающую, хотя ничего фатального не случилось. Тут же Марине угрожает опасность, а Наташке, видите ли, запрещено с ней разговаривать. Тьфу!
От злости страх рассеялся, Марина плюхнулась на кровать и принялась переключать каналы. Выбрала программу про животных: там рассказывали о мерзейшем насекомом — наезднике. Наездники откладывали личинку в жертву, и та продолжала жить, пока паразит пожирал ее изнутри. Почти как Артур. Поморщившись, Марина выбрала другую программу.
И ведь сегодняшний день — не последний виток кошмара, кошмар только начинается, и с ним надо научиться жить. Например, поехать завтра на карнавал, улыбаться там, приблизиться к Юле Тикус, а не забиваться в угол. Забыть об Оливии. Потому что стоило о ней вспомнить, и начинал бить озноб.
Когда в дверь позвонили, Марина уже начала засыпать. Встрепенулась, свесила ноги с кровати. Телевизор мигал «снегом», бросая отблески на стены. В его трескотню вплелся повторный звонок, и волосы на голове зашевелились, а по позвоночнику поднялся уже знакомый холодок.
Словно невидимый удав обвился вокруг нее, сдавил, едва позволяя дышать. А потом она услышала зов. Даже не услышала — почувствовала. В нем было отчаяние подбитой птицы, провожающей взглядом улетающую стаю; промозглая ноябрьская тоска приморского городка, где почти никого не осталось.
Босиком она ступила на пол и с обреченностью приговоренного направилась к двери. Она просто не могла по-другому, каждая ее клетка стремилась на зов. Если Марина остановится, то он не прекратится никогда.
Здравый смысл, будто запертый в клетке, бился о стальные прутья чужого упрямого желания, и Марина действовала, как кукла, — она помнила наставления Яна, но ничего не могла с собой поделать. Рука потянулась к замку, повернула ключ.
Беги, пока не поздно, захлопни дверь, закрой уши, что же ты делаешь, ты ж погибнешь!
Но Марина уже не принадлежала себе и наблюдала за собой со стороны.
Скрипнули петли, и дверь отворилась сама. На пороге стояло нечто, кажется, в длинном плаще и шляпе. Вокруг клубился мрак, а глаза горели алым. Лицо будто плавилось и меняло форму, но Марина узнала Артура. Он шагнул в квартиру, сгреб безропотную Марину в объятия, сдавил ребра так, что стало нечем дышать, припал губами к губам, его язык проник в рот.
Голова закружилась, перед глазами заплясали разноцветные мушки, реальность поблекла и отодвинулась на второй план. Ударить его в пах, оттолкнуть! Но она шевельнула губами, отвечая на поцелуй. Артур прижался к ней, и она ощутила жар, вливающийся в нее.
Артур положил руку на голову Марины, и она опустилась на колени, изнемогая от животного желания.
Что же ты делаешь! Беги, спасайся, глупая! Ян! Кто-нибудь, помогите!
Но голос здравого смысла захлебнулся текучей магмой страсти и вскоре стих. Остался лишь жидкий огонь, струящийся по жилам. Желание отдаваться, чувствовать естество Артура в себе, двигаться в такт; стонать, кусаться, царапать его спину.
Схватив за волосы, Артур поднял ее, прижал к стене. Марина ногой обхватила его за талию. Артур поднял ее за бедра и насадил на себя. Она закричала, запрокидывая голову. Казалось, что ее кружит, затягивая в огненную воронку.
Толчок, еще толчок. Судорожно сжать его плечи. Подняться и опуститься, чтобы он проник глубже… Вот так. Еще и еще!
Оргазм прокатился по телу волной судорог — Марина ударилась затылком о стену, закричала. Ее будто выбросило из тела в водоворот разноцветных вспышек.
Вскрикнув еще раз, Марина открыла глаза: Мисска легла на живот и массировала его лапами, изредка выпуская коготки. Телевизор все еще работал, под монотонное бормотание ведущего по саванне друг за другом гнались страусы, вдалеке зебры опустили головы к земле.
Марина читала, что многие женщины испытывают оргазмы во сне, с ней такое случилось в первый раз. Наверное, тому виной трехмесячное воздержание. Сердце колотилось, по телу разливалась усталость, разум возмущался пережитым приключением и генерировал страх. Вскоре затряслись руки — Марина осознала собственное бессилие.
