Увидеть его хотя бы мельком… Увидеть, чтобы сдать Яну, а потом рыдать над несбыточным. Здесь не до сантиментов: или Артур, или Марина. Третьего не дано.
Нащебетавшись с подругой, Юля двинулась прочь от сцены. Судя по выражению лица, ей не нравилась музыка. Марину и саму она начала напрягать. К тому же следовало подобраться к Юле поближе.
Вынув телефон, она написала Яну: «Юля здесь. Ловца пока не вижу».
Туда, где играл рок, девушки не пошли. Подозвали разносчицу, взяли что-то с тарелки и сели на кованую лавочку в виде мостика над ручьем, где плескались золотые рыбки.
Опустошив бокал, Марина подозвала официантку; заказала себе еще вина. Приняв заказ, девушка сделала реверанс и удалилась, а Марина заняла скрытую рогозом лавочку-мостик. Не стоит привлекать к себе внимание, если Юля решит уйти и поднимется, ее будет видно.
Минут через пятнадцать над рогозом появились голова эльфийки и белки. Подруги куда-то направились. Марина не спешила идти за ними, подождала, пока скроются из вида, и двинулась в том же направлении, но навстречу попалась толпа, перемещающаяся из одного сектора в другой, и Марина вынуждена была пропустить ее, остановившись с краю булыжной тропки.
Оказывается, противная группа уже отыграла, и начались поэтические чтения, вот изрядно поддатые гости и потекли слушать попсу. Стеклянная дверь перед Мариной распахнулась, и она шагнула в тишину, пахнущую кофе и корицей. На сцене настраивал микрофон мужчина в костюме длинноклювой птицы, в смокинге, с черной бабочкой.
Слушателей было немного, не больше тридцати человек, в основном молодежь. Рядом с Мариной обмахивалась веером грудастая женщина в черном атласном платье с алой окантовкой. На правой груди красовалась красная пика, как в картах. Такая же была на левой ягодице. Волосы цвета воронова крыла пиковая дама уложила в подобие короны.
— Хочу начать стихотворением Александра Барабашева. «Все, кого мы любили», — проговорил чтец приятным контральто. — Но прежде хотелось бы вам всем пожелать взаимной любви. Итак, с вами Николай Матросов.
Слушая, Марина не заметила, как выпила вино. А ведь правда, каждая строчка — правда! Не избавиться ей от любви. Да, это глупо, да, разрушительно… Бежать отсюда надо. Позвонить Яну, пусть принимает дежурство, и уносить ног и, пока цела.
Она осмотрелась, но Юлю не нашла и потому следующее стихотворение не слушала — зашагала прочь. Едва не налетела на стеклянную дверь, выскользнула к своей лавочке. Народ разбрелся по парку; Кто-то танцевал под медленную музыку, кто-то прогуливался, кто-то аплодировал возле сцены. Голова кружилась от гремящей музыки и обилия красок.
А потом Марина остолбенела. Ее будто захлестнуло волной. Она ощутила себя замерзающей бабочкой, которую накрыла теплая ладонь, и ничего, кроме этой ладони, не осталось.
