пребывание в инкубаторе изменило мой взгляд на вещи.
- Ты была рабыней? – прервал её рассказ Дар.
- Да, была.
- Почему ты раньше не сказала?
- А что это изменило бы? – внимательно глядя на юношу, спросила Элен. – Ты не желал ничего слушать, не реагировал на мои попытки помочь тебе, считая меня чудовищем. Разве нет? В чём-то ты был прав, и за некоторые свои действия я до сих пор не простила себя. Я продолжу? Теперь, когда наши отношения изменились, я хочу, чтобы ты знал обо мне всё.
- Я слушаю.
- В инкубаторе меня принялись учить премудростям сексуальных утех. И если раньше я была поверхностно знакома с этой стороной человеческих отношений, то теперь знала всё досконально. Я не собиралась покорно принимать этот «подарок судьбы», несколько раз пыталась бежать, меня ловили. Я портила свою внешность, отрезала волосы, похудела до синевы, вела себя как мужчина. Психологи плюнули на меня спустя полгода. Уже собрались отдать меня для гипнотической коррекции личности, как пришёл приказ: всех «бракованных» отправить на распределение по военным базам. Меня вместе с ещё несколькими десятками девочек распределили по гарнизонам и отправили на транспортах по планетам.
Наш караван напоролся на неучтённый метеоритный поток, и несколько кораблей пострадало. На корабле, перевозившем нас, ранило пилотов, замены не было, и меня в наручниках отправили на капитанский мостик, в надежде хоть как-то довести корабль до обитаемых мест. Ситуация была катастрофичная. Наш корабль оказался флагманским, всё руководство в лазарете, до обитаемых зон не меньше недели быстрого лёта, а у нас из двадцати кораблей лишь двенадцать на ходу. Общее количество людей было равно десяти тысячам с небольшим. Думать о смерти не хотелось.
У меня всегда был странный талант просчитывать многоходовые комбинации с несколькими неизвестными, тогда он и пригодился. Приняв на себя командование караваном, перекинув людей на разные корабли, отремонтировав и сцепив все аварийные единицы, мы по прошествии трёх недель достигли обитаемых зон. Рабыню беспрекословно слушались капитаны больших транспортов, военных крейсеров, исследовательских и ресурсодобывающих судов. Но жизнь не прощает ошибок, меня доставили на военную базу, как и собирались. Правда, пришедший в себя адмирал обещал, что замолвит за меня словечко: не дело использовать в качестве игрушки человека, способного на такие сложные решения. Но ввиду отдалённости планеты, на которую меня направили, он не знал, когда ждать новостей.
Меня выбрал капитан десантной группы в качестве личной рабыни. Я тогда больше была похожа на мальчика, и это сыграло решающую роль – капитан предпочитал до того момента своих подчинённых. У него были склонности к насилию, как, впрочем, у многих военных. Пребывание в колонии было как зебра: белая полоса счастья, когда его десант уходил на задание, и чёрная – когда они возвращались. Я бунтовала. Он наслаждался. От криков я теряла голос и сознание, он мучил меня ночи напролёт, связывая и воплощая свои болезненные фантазии. Это благодаря ему на моём теле столько шрамов. Он резал меня намеренно. Днём я слонялась по базе, меня тайно жалели, но заступаться не собирались, иначе кошмар вновь перекинется на них.
Из жалости меня начал тренировать и инструктор по рукопашному бою. Он учил убивать. Я училась у него, и у пилотов, и диспетчеров днями, а по ночам пряталась от изверга–хозяина. Так прошло около четырёх месяцев. Потом пришла новость о том, что через месяц на базу прибудет комиссия, которая, помимо всего прочего, может и меня забрать для дальнейшей учёбы и работы в качестве диспетчера задач. Капитан был в бешенстве, он не хотел терять свою игрушку. Он стал ещё более жестоким. Если днём он ничего не мог со мной сделать, так как сам был занят службой, то ночами, если он находил меня, принимался избивать, резать, насиловать.
Я познакомилась с Ренатом после очередного избиения. Он спас меня: тогда едва не отказали почки. Я весь месяц усиленно занималась, ведь мне предстояло сдать экзамен, и я понимала, что это мой последний шанс. Накануне экзамена капитан меня снова избил: надеялся, что я не смогу явиться и про меня забудут. Я пришла. Шесть часов напряжённой работы, с каждым часом повышали сложность, пытаясь узнать предел моих возможностей. Я остановилась тогда, когда руки не успевали за мыслью и речью. Все были в шоке. Меня безоговорочно решили забрать, а я упала без сознания к ногам комиссии, когда мне это говорили. Не выдержала. Истощённое голодом, побоями, умственными нагрузками тело сдалось. Меня положили в саркофаг, а капитана пожурили, мол, “не дело так уж усердствовать”.
До отлёта была неделя времени. Спустя два дня я пришла в себя. И принялась мстить. Днём я лежала в саркофаге, а ночью шла к своему насильнику. Я медленно убивала его. Сводила с ума, прикидываясь призраками его жертв, подсыпала галлюциногены в еду, резала его же ножом. В последнюю – четвёртую – ночь я убила его. Медленно и мучительно. Меня никто не подозревал, ведь для всех я была в стазисе – искусственном сне – с целью восстановления жизненных показателей. Знал только Ренат. Он колол мне
