поиски, но не может, именно не может. А Братишке все время говорит какую-то чушь, что нельзя им, видите ли, разделяться.
Человек в лодке в курсе, они с ним постоянно о чем-то шептались. Человек иногда говорил фразы, которые они с Мартой не понимали, упоминал что-то такое, о чем знали только они с Кэйангом, и тот обрывал его, мол, не болтай лишнего. Интересно, а знает ли Трэй? Откуда он вообще взялся, почему Кэй не познакомил их раньше?
Нет, ему вовсе не казалось, что что-то здесь замышляется нехорошее, что они – лишь пешки в какой-то игре, но все же хотелось бы узнать больше.
Марта немного помогала ему.
- Эти двое опять шушукаются, - говорила она, незаметно подходя к нему с подносом. – Я сейчас унесу это на кухню, жди меня там, где обычно.
Они скрывались под окном или забирались на дерево, что своими ветвями лезло в окна трактира. Вообще ничего она была, эта Марта, но после общения с ней ему казалось, что его потрепал торнадо. Есть такие люди-торнадо, и почему-то всегда женщины.
Подслушать удавалось немногое, но Братишка твердо уяснил, что Налия и Кимми, Трэй и Эсси по каким-то причинам должны оставаться в тех мирах, где оказались. Что-то там должно было произойти, что-то они должны были сделать. Ему совсем не нравилось то, что Кэй не говорит ему всей правды, но в тоже время не хотелось думать о нем плохо. В конце концов, без него бы они так и не открыли для себя эти удивительные странствия, полные приключений. Но и считать себя и своих друзей безвольными фигурами ему тоже совершенно не улыбалось. Надо было что-то предпринять самому, но он не знает, с чего начать. А тут еще снова стали являться ему эти огни… С них-то и началось его сегодняшнее приключение.
Братишка помнил их с тех самых пор, как помнил себя. Самое первое его воспоминание было связано с этими огоньками.
Вот он, четырехлетний, гуляет с сестрой вокруг дома. Уже стемнело, и на улице зажглись фонари, Братишка щурит глаза и наклоняет голову то в одну, то в другую сторону – тогда лучи апельсинового цвета занятно удлиняются. Он тормозит сестру, тянет ее за руку, увлеченный этой игрой, этой иллюзией. А если долго смотреть на фонарь, то перед глазами начинают мелькать какие-то сверкающие блики.
Вокруг фонаря он вдруг заметил и другие источники света – светящиеся точки нежно-зеленого цвета, еле различимые, они кружили в воздухе, точно рой мошек.
- Что это? – спрашивает он взволновано и тянет Кимми туда.
- Живо домой! – вдруг слышится из окна. – Да что это за дети такие, кто вам разрешал выходить, когда темно?
- Мы - дети ночи! – торжественно отвечает девятилетняя Кимми. Она регулярно смотрит по телевизору сериалы про каких-то ведьм, вампиров и прочую нечисть, вот почему ночь так манит ее. Днем мир вовсе не кажется таким таинственным, таким волшебным. Но мать продолжает орать, и Кимми, вздохнув, разворачивается к дому.
- Пошли, это, наверное, светлячки, - говорит она ему.
Он все оглядывается на эти огоньки.
А потом, уже зимой, когда Налия – они с сестрой уже тогда были неразлучны, - осталась ночевать у Кимми, он снова увидел их. Тогда, в темной комнате – девчонки выключили свет и зажгли свечи, можно было быть детьми ночи безо всяких помех, - когда они затеяли какую-то сложную игру, кажется, путешествовали в царство мертвых, то есть обходили всю комнату, не касаясь пола, перемещались с дивана на стол, со стола на шкаф – пол был то ли кислотой, то ли раскаленной лавой, - он снова увидел эти огоньки. Светло-зеленые мерцающие точки кружились прямо под подоконником. Он тут же подбежал к ним, не обращая внимания на вопли сестры и ее подруги. Нефиг по лаве бегать, мол.
- Ты теперь обгорелый скелет! – недовольно закричала сестра. – И дух твой навечно останется в этих подземельях!
Кимми всегда так увлекалась.
Он протянул к огонькам ладони, и они закружились вокруг его рук, а ладони стало приятно пощипывать. Ухватить ни одного из «светлячков» не удалось, но ощущение было приятным.
А Кимми и Налия ничего не увидели, подумать только. Он хватал их за руки, направлял на эти точки, но они ничего не
