посадочные полосы, расположенные под углом друг к другу в форме буквы «А» с рулежной дорожкой в качестве перемычки. В стороне от магистральной рулежки размещалась широкая стоянка, где сейчас ожидали своего часа сразу несколько самолетов, в том числе еще один огромный бомбардировщик, вокруг которого суетились техники, и сразу несколько классических «Хорнеров», причем два из них были оборудованы поплавками для посадки на воду. Рядом виднелся технический ангар, вышка-антенна, украшенная оранжевой лентой ветроуказателя, а чуть поодаль громоздилась высокая наблюдательная башня с открытой площадкой наверху – сейчас на ней стоял сигнальщик, призванный отдавать команды заходящим на посадку самолетам при помощи разноцветных флажков. Дима сообразил, что эта башня может с успехом использоваться и в качестве причальной для дирижаблей.
Они миновали ближнюю часть стоянки, обогнули бомбардировщик. Оказавшись вблизи этой летающей махины, Дима вновь подивился его исполинским размерам. Сразу за ним и обнаружился самолет, являющийся целью их экскурсии.
– Вот! – гордо указал на него рукой Вунц.
«Шпангель» – на сурганском это слово означало «кинжал» – вполне оправдывал свое гордое имя. Хищный, вытянутый фюзеляж, обшитый не тканью, а легкой фанерой, заканчивался высоким килем и широкими стабилизаторами изящной сердцевидной формы. Эта машина была собрана по схеме классического биплана. Тянущий пропеллер в отличие от аламейско-лорейской конструкции здесь, как и прежде, располагался спереди, а вот пулеметов стало уже два, причем оба по воле конструкторов очутились над верхним крылом, что позволило окончательно избавиться от ненадежного и капризного синхронизатора огня. На прежнем же месте, над самым капотом, торчала совмещенная с прицелом подзорная труба – вещь в стремительном воздушном бою крайне полезная.
Привстав на цыпочки, Дима заглянул в открытую кабину. Все приборы и органы управления остались на своих прежних местах, разве что сбоку на коротком кронштейне появилась «вертушка» анемометра. Пространство внутри фюзеляжа показалось ему все таким же узким и тесным, только места под ногами пилота вроде бы стало немного больше, а педали сделались чуть шире и размещались выше обычного.
А вот внешний вид двигателя принес одновременно и удивление, и разочарование. Мотор оказался семицилиндровым и ротативным – торчащие наружу из-под капота ребристые цилиндры вместе с четырехлопастным винтом и картером вращались вокруг неподвижного вала. Радиатор благодаря такой системе, в которой двигатель охлаждался потоком набегающего воздуха, отсутствовал за ненадобностью. Отлично, больше не нужно возиться с открыванием-закрыванием его шторки. Только вот сама силовая установка по-прежнему осталась газовой – только баллон уже не болтался под брюхом, а был аккуратно убран внутрь фанерного корпуса аэроплана, украшенного традиционным сурганским черным ромбом в белом круге.
Увиденное наталкивало на определенные размышления. Двигатель хоть и можно было считать шагом вперед по сравнению с предыдущим вариантом, но все же он представлял собою весьма и весьма архаичную конструкцию. На Земле от ротативной схемы из-за ее существенных недостатков отказались уже в начале двадцатого века в пользу классической рядной, хотя долгое время наравне с нею использовались и различные звездообразные модели. Если бы сурганские инженеры располагали чертежами спиртового двигателя Спицына, они уж точно не стали бы городить весь этот антикварный огород. Какие из этого следуют выводы?
Да никаких. Вполне возможно, чертежи попали к сурганским конструкторам уже после того, как разработка основной схемы «Шпангеля» была завершена и на заводе построили первые пригодные для испытаний образцы: рождение нового самолета – процесс длительный. А может быть, нынешний уровень развития местных технологий не позволяет воспроизвести какие-либо отдельные детали мотора, и инженеры сейчас как раз бьются над решением этой непростой технической задачи. Наконец, могло случиться и так, что ни отец, ни его бумаги и вовсе не попали в Сурган. Только вот как это выяснить?
В воздухе вновь раздался оглушительный рокот, отвлекая Диму от размышлений: давешний бомбардировщик, описав над аэродромом широкий круг, теперь заходил на посадку. Дима невольно залюбовался величественной машиной, которая, покачиваясь, неторопливо снижалась над окружавшим взлетную полосу рапсовым полем, оставляя за собою в воздухе колышущееся марево нагретого восемью моторами воздуха. Посадить на довольно короткую полосу с глинистым покрытием столь тяжелый летательный аппарат, оборудованный шестиколесным шасси на трех независимых тележках, должно быть, очень и очень непросто. Тем не менее пилоты справились с этой задачей на отлично: выровнявшись за сотню метров до торца полосы, гигантская машина заскользила над самой поверхностью земли, а потом мягко и осторожно опустилась на грунт, подняв за собой густое облако пыли. Впервые в жизни Диме искренне захотелось поаплодировать парням, сидевшим сейчас в кабине этого необычного самолета.
– Видал? – пихнул его в бок локтем Вунц.
– Мастера… – завороженно протянул Алекс.
– А я вот знаете чего думаю? – повернулся к своим спутникам Вунц. – Война ведь рано или поздно закончится, и бомбовозы эти
