– Быстро в будку, и чтоб ни звука! Хорошо поняли?
– Зачем нам туда? – пробормотал Дед, успевший разглядеть на боку фургона какой-то угловатый пугающий знак.
– Закрой хлебало!
Дверца захлопнулась, щелкнул простой запор снаружи. В темном нутре фургона колыхался затхлый кисловатый воздух, наводящий на мысли о свинарнике. В дальнем углу вдруг раздался шорох.
– Кто здесь?! – Дед судорожно полез за спичками.
Маленький огонек рассеял тьму. Обнаружилось, что на узких жердочках-скамейках в будке примостились еще два пассажира. Один – совсем молодой, в рабочем комбинезоне, с узелком на коленях. Второй же был непонятного возраста, небритый и нестриженый, одетый в тряпье. Он то и дело кашлял и чесался.
– А вы кто такие, хлопцы? – с подозрением спросил Алекс. – Арестанты, что ли?
– Я в армию записался, – с достоинством ответил молодой.
– Ну, понятно, – вздохнул Алекс. – Наш чудесный друг Гонец и в самом деле стал заготовщиком пушечного мяса. Сделал карьеру, сука.
– Ну, что? – отозвался Дед. – Дергаем отсюда, пока не поздно?
– Предлагаешь ломать дверь?
Скрип колес вдруг затих, повозка остановилась.
– Ага… – зловеще прошипел Дед. – Сейчас он дверь открывает – и сразу бью в сопатку…
– Тихо, дурень! – Алекс схватил его за руку.
Снаружи послышались голоса. Звучали они довольно резко и на благодушный лад не настраивали – в их хоре Алекс отчетливо различил слова «военная жандармерия». Значит, не успокоились, оцепили квартал, пытаясь поймать ускользнувшую добычу. После этого заговорил Гонец – его было слышно гораздо лучше, поскольку он стоял совсем рядом, буквально за фанерной стенкой фургона.
– Господа офицеры, вот мои бумаги. А вот эмблема на борту фургона. Я перевожу имущество, принадлежащее мобилизационному комитету. И вы не имеете права меня задерживать или досматривать. Если же вы намерены нарушить чрезвычайный приказ комитета, я предупреждаю о праве применить все доступные мне меры защиты…
В следующую секунду Дед и Алекс с перепуга втянули головы в плечи, потому что снаружи послышался голодный металлический лязг автоматного затвора. Однако Гонец, похоже, оказался мужиком умным, стрелять не решился, видимо, понимая, что жандармы явно превосходят его по количеству стволов. Затем снова раздался возмущенный гвалт «жориков», однако психологическая атака удалась: повозка спокойно возобновила движение – медленно, без всяких признаков панического бегства.
– М-да… – обронил Дед. – Красиво он их построил. Не ожидал такой борзости от этого хмыря.
– А вы не знаете, когда приедем? – подал вдруг голос молодой новобранец с узелком. – А то он с утра нас так возит. Даже в туалет не выйдешь.
– Здесь тебе чем не туалет? – отозвался его нечесаный попутчик и тут же зашелся в хриплом смехе, похожем на судорожный кашель.
Похоже, молитвы туалетного страдальца достигли успеха – повозка прибыла к цели меньше чем за четверть часа.
Грохнул запор, и Дед первым вывалился из будки, судорожно хватая ртом свежий уличный воздух. Обведя вокруг взглядом, он издал нечто среднее между вздохом и стоном. Повозка остановилась в просторном и довольно чистом дворе. Вдоль высокого забора сидели на корточках люди – в основном молодые парни, просто одетые. Некоторые что-то ели из своих узелков или корзинок, другие тихонько переговаривались, третьи просто почесывались, настороженно зыркая по сторонам.
У ворот томились двое флегматичных часовых с винтовками, еще один охранял вход в одноэтажное строение с плоской крышей.
– На пересыльную тюрьму похоже, – хмуро изрек Дед.
– Ну, тебе видней, конечно, – отозвался Алекс, отряхивая штаны от грязи, которой нахватал то ли в фургоне, то ли еще в придорожной канаве. – Только это, скорее, военкомат. Добро пожаловать в вооруженные силы, сынок. Тебя ждет романтика дальних дорог и упоение блестящими победами.
Подошел Гонец.
– Слушайте сюда, мужики, – деловито начал он. – Уговаривать вас не буду, доказывать что-то тоже. В любой момент можете повернуться и валить отсюда на все четыре. Только об одном прошу. Поговорите с человеком. Это недолго.
