Он отсчитал из толстой пачки несколько желтоватых ассигнаций клондальского государственного казначейства и протянул эскулапу. Тот благосклонно принял подношение, важно кивнул и убрал купюры в карман жилета.
– Благодарю, молодой человек. Еще ходят слухи, будто близится война с Сурганом. Они претендуют на земли в южном Клондале, где проживает множество их соплеменников. С учетом недавних событий в Аламее это вполне может быть правдой.
– Да ясно же, что кто-то специально воду мутит! – воскликнула Калька. – Не может это все происходить просто так.
Иван, которого коллеги-пограничники по старой привычке продолжали называть Ударником, прекрасно понимал, о чем говорит доктор. Пару месяцев назад Сурган при поддержке дружественной Онелли напал на соседнюю Аламею, вызвав нешуточный переполох в высшем руководстве всех прочих континуумов Центрума. Первое время сурганские войска долго и беспомощно топтались возле Ахтыбаха, но вскоре все же захватили столицу и теперь уверенно продвигались в глубь вражеской территории. Не нужно быть экспертом в геополитике, чтобы понимать: на этом воинственный Сурган не остановится.
За окнами темнело, и доктор, вежливо распрощавшись, отправился восвояси, оседлав гнедую лошаденку, что терпеливо дожидалась своего хозяина возле крыльца.
– Как сказал бы Старик, в первую очередь нужно искать, кому это выгодно, – подал голос скромно помалкивавший до этого Готир Гольм.
При упоминании Старика Иван погрустнел еще больше. Бывший начальник заставы, которого все здесь знали под этим незамысловатым прозвищем, собирался на восьмом десятке лет забросить суетную пограничную службу и отправиться в Мюнхен к дочери и любимым внукам. Не собрался. Дочь позвонила Ударнику сама, оставив короткое сообщение на домашнем автоответчике, которое тот прослушал, когда в очередной раз ненадолго наведался из Центрума в Москву. Перемотав запись, прослушал послание еще раз, а потом, не переодеваясь, рванул по давно знакомому адресу в Большой Гнездниковский переулок. Дочь – высокая худощавая женщина лет сорока, в чертах лица и мимике которой угадывалось что-то давно и до боли знакомое, бобриковское, – любезно согласилась составить Ивану компанию.
Шел дождь, рисуя круги в лужах на асфальте, где-то среди обрамлявших аллею кустов шиповника звонко чирикали воробьи. Свежая могила, засыпанная горой мокрого желтого песка и прикрытая еловым лапником, располагалась почти у самой дорожки, на границе участка. С черно-белой фотографии в простой деревянной раме насмешливо щурился он – профессиональный токарь, командир и начальник шестнадцатой пограничной заставы Клондала, верный друг, наставник и надежный соратник. Старик. Александр Валерьевич Бобриков. «Сердце», – коротко пояснила женщина.
– Ладно, предлагаю не тянуть попусту время. Нужно переправлять Хмеля на землю, – подвел итог дискуссии Ударник.
– А я предлагаю расстрелять его на хрен, – вставил свое веское слово Алекс и, спокойно выдержав направленные в его сторону удивленные взгляды, продолжил: – Подвел потерей заставу. В нарушение устава пограничной службы оставил неопытного пацана без прикрытия, когда тот полез под пули. Упустил контрабандиста, первым открывшего огонь на поражение. Вполне достаточно, чтобы отнести гражданина Петра Петровича Хмеля за баню и доделать то, что не доделал тот парень с набитым таблетками рюкзаком.
– Слушай, Алекс, – вкрадчиво произнесла Калька, глядя на него с недобрым прищуром, – ты ведь в армии служил? Скажи-ка мне, какое у тебя там было погоняло?
– Меня зовут Олександр. Через «О», – меланхолично поправил тот. – А в армейке все называли меня Поганый.
– Вполне соответствует, – фыркнула девушка и повернулась к Ивану. – Ударник, если не возражаешь, я сама Хмеля домой переправлю и позабочусь там о нем. Поможешь?
– Конечно.
Начальник заставы шагнул ко входу в гостиную, где на импровизированных носилках лежал в полузабытьи раненый Хмель. Гольм подхватил боевого товарища с другой стороны.
– Советую по прибытии Ведьме позвонить, – сказал Алекс, – она хоть и на пенсии, но кое-какие связи, надо думать, у нее остались.
– Без твоих советов обойдемся, – огрызнулась Калька.
– Ну, как знаешь, – пожал плечами Алекс. – Хотя я бы на твоем месте слушал иногда, что умные люди говорят. У самой-то мозгов нету. Дурой родилась, дурой и помрешь, хотя тебе вроде бы и так неплохо: жопа есть – ума не надо. Давай катись куда собралась, чего глаза вылупила, овца тупая?
Между Алексом и Калькой точно посередине комнаты с треском открылся портал: на расстоянии ладони от пола крутилось большое радужное пятно около полутора метров в диаметре. Калька подхватила под мышки бесчувственного Хмеля, которого как раз подтащили поближе Иван с Гольмом, и бесследно растворилась в разноцветном мареве. Портал сжался в сияющую точку и
