– Да, сударь, только там непременно находился волшебный помощник, а у нас такого нет. Вернее, есть один, ждет на опушке, если не передумал и не сбежал.
– Он не убежит, – нахмурилась Агата. – Мы ведь договорились, что он будет ждать три ночи и три дня!
– А сколько уже прошло, ты знаешь? Вот и я не знаю… Может быть, снаружи уже год миновал, нас похоронили, а от Браста остались одни косточки!
– Не галдите, не на базаре, – поморщился герцог. – И дайте что-нибудь накинуть на плечи, сквозит.
Я сняла куртку и прикрыла ему спину. Авось не замерзну и в одной сорочке! Это я сглупила – нужно было захватить его одежду с собой. Нет, побоялась сглазить!
– Не нужно, – вдруг сказал он и сунул мне куртку обратно. – Дует… оттуда. Идем!
Мы с Агатой едва поспевали за его размашистым шагом.
Он вел себя как охотничья собака, то находящая, то теряющая след: останавливался, искал малейшее дуновение ветерка, шел замысловатым зигзагом… Я видела, что Агата уже выдохлась, спотыкается на ходу, и обняла ее, чтобы помочь, а герцогу все было нипочем, словно он не ступал босыми ногами по холодному камню!
Наконец он остановился.
– Дальше нет пути, – сказал он негромко. – Или это был обман, или я оказался слишком самонадеян и принял сквозняк за дуновение ветра извне.
Я предпочла промолчать, потому что не мне было указывать этому мужчине.
– Маргрит! – схватила меня за руку Агата. – Гляди!
Уже знакомая синичка спорхнула откуда-то сверху, устроилась на вычурных перилах очередной лестницы и пискнула, глядя на нас черным глазом.
– Птица-синица, ты же наверняка знаешь, где выход, – обратилась я к ней. – Укажи дорогу, сделай милость. А мы… Агата, там ведь еще кое-что оста- лось?
Она кивнула и отщипнула синичке кусочек ветчины. Та бесстрашно слетела ей на ладонь и клюнула угощение, потом схватила его и улетела в темноту. Правда, почти сразу же вернулась и закружилась у нас над головами.
– За ней! – я потянула Агату за руку. Синица отлетала ненамного, присаживалась то на статую, то на фонтан, дожидалась нас и летела дальше.
– А ты уверена, что ей можно доверять? – сквозь зубы спросил герцог.
– Она уже нас выручала, – ответила я, изо всех сил вглядываясь в полумрак галерей. – Да и вряд ли может быть хуже…
– Твоя правда…
Я уже не чуяла под собою ног, Агата спотыкалась на каждом шагу, а время уходило… Кто знает, вдруг снаружи уже смеркается?
Синица вдруг звонко чирикнула, привлекая внимание, и уселась на непонятную замысловатую штуковину – канделябр не канделябр, вешалка не вешалка, дерево не дерево, я так и не поняла, что это такое и для чего предназначено. Птичка чирикнула снова и перепрыгнула с одного завитка на другой. Дальше она не полетела.
– Что, пришли? – спросила я. Перед нами была глухая стена. И я ничего не видела, никакого прохода, как тогда, в склоне холма.
Герцог выразительно промолчал, а Агата тяжело вздохнула. Правда, тут же встрепенулась:
– Маргрит, а ведь я тоже не видела входа! И шла, зажмурившись, ты меня провела. Может, и тут так получится?
– Но там-то хоть я видела, куда иду, – возразила я. – Хотя попытка не пытка…
Я зажмурилась, стараясь рассмотреть в ставшей кромешной темноте хоть намек на проход! И… точно, на стене что-то было, будто из-за двери сквозь щели лился свет.
– Кажется, это здесь, – сказала я, не открывая глаз. – Давайте руки. И закройте глаза.
Сжав их ладони, я шагнула вперед, решив, что в крайнем случае просто разобью себе лоб, и…
В лицо повеяло ветерком с запахом лесной прели.
– Спасибо, синица! – успела выкрикнуть Агата, когда мы буквально скатились с холма – склон оказался крутым. Птица вывела нас совсем не туда, откуда мы пришли, круг фей оказался намного правее – я его разглядела, когда проморгалась и привыкла к солнечному свету.
– Должно быть, это черный ход, – словно прочитал герцог мои мысли. – Нам с тобой весьма подходит, не так ли, Маргрит?
– Пожалуй, – вздохнула я, поднимаясь и отряхиваясь. – Главное, солнце еще высоко! Идем скорее…
