Ветви шелохнулись от ветерка, и мне показалось, будто соцветия (никогда прежде я не видела шиповника с цветками махровыми, будто у розы!) очертили фигуру женщины в пышном платье.
– Я знаю, зачем ты здесь, – продолжила она, не дожидаясь вопроса. – Малютки рассказали мне о случившемся. Тебе повезло на этот раз!
– Да, это верно, – кивнула я.
– Однако в другой раз может повезти меньше, – добавила она. – Ты ввязалась в игру, в которой проигрывали люди сильнее тебя. Те же Норвуды – ты уже слыхала эту историю, полагаю?
– Слышала, госпожа, – ответила я, – но только я вовсе не хочу играть с феями в их игры и уж тем более не тщусь их перехитрить. Я просто хочу избавить Грегори Норвуда от проклятия феи Сирени… и от нее самой, если получится! Вы знаете, как это сделать?
– И знаю, и не знаю… – Шиповник вздохнул, осыпав меня густо-розовыми душистыми лепестками. – Я расскажу тебе, а ты решишь, готова ли на такое. И заметь – я не обещаю, что все получится. Фея очень сильна, особенно сейчас, когда лето едва перевалило за середину… Только после праздника урожая она начнет слабеть вместе с теми, из кого невозбранно пьет соки земли, а вот если ты сумеешь продержаться до осеннего равноденствия, у вас с Норвудом будет шанс, как и у всех нас.
– Я не понимаю, госпожа, – честно сказала я.
– Я объясню, – ответила она. – Подойди ближе и взгляни, что ты наделала!
Цветущие ветви раздвинулись – внутри, под ними, куст образовывал настоящий шатер! Только несколько толстых сучьев были совсем сухими, хотя я помнила, что по весне они зеленели, слуги обрезали только один или два вовсе уж мертвых…
– Но… как?
– А разве не мне ты подбросила пятерых младенцев? – спросила душа шиповника, и я вдруг сообразила: это же на этот куст я попробовала привить розу, решив, что такое мощное растение сможет принять их!
Верно, там было два черенка и три почки, и я исколола пальцы, надрезая кору и крепко прибинтовывая привой к подвою. Признаюсь, я и не рассчитывала, что они пойдут в рост, но…
– Выжили только трое, – сказала она, словно прочитав мои мысли. – Старшие были отравлены слишком сильно. Видишь, что сталось с моими ветвями?
– Простите, госпожа…
– И еще несколькими сучьями пришлось пожертвовать для того, чтобы вернуть к жизни остальных приемышей, – продолжала женщина в цветочном платье. – Ну да ничего, шиповник умеет обращать зло во благо, пусть это и нелегко… Подойди ближе, взгляни!
Я осторожно приблизилась и глазам своим не поверила: на крепких ветвях трепетали нежные ростки, числом три, и у них были листья розы, а не шиповника! Мне очень хотелось дотронуться до них, но я побоялась, слишком уж они были хрупки. «И вряд ли переживут зиму», – подумала я с горечью.
– До конца лета еще много времени, – сказала она, снова угадывая мои мысли. – Это сирень быстро увядает, а я цвету с весны до глубокой осени, так что приемыши успеют окрепнуть достаточно для того, чтобы перезимовать. Розы могут погибнуть без укрытия, но я-то шиповник, и в их жилах теперь течет мой сок.
– Благодарю вас… – прошептала я. – Может быть, они даже зацветут?
– Почему бы и нет? На будущий год так уж точно…
– Грегори не доживет до будущего года.
– Но ты же пришла просить совета, как остановить его умирание? – Женщина-шиповник склонилась ко мне. У нее было прекрасное, как ее цветы, лицо и колючий взгляд. – Я отвечу – это невозможно, как невозможно предотвратить наступление зимы.
– Но я спрашиваю не о том! Я хочу знать, как снять проклятие! – воскликнула я.
– Снять его можно, только выполнив условие. Даже сама фея не в состоянии отменить его, – поведала она. – Отсрочить – можно, и ты уже приступила к этому без всяких советов, разве не так? Ты ведь знаешь о нас уже достаточно, подумай сама!
«Роза, проклятая роза… Душа Грегори связана с нею, и, выходит, она увядала тоже. Верно! – вспомнила я слова сирени. – Выходит, если оживет душа Грегори, то и роза перестанет увядать? А я…»
– Вижу, ты поняла, – сказала женщина-шиповник. – Но даже у вас обоих не хватит сил, чтобы переломить проклятие. Ты обычный человек, а Норвуд почти иссяк. Вы можете только задержать его смерть, но не предотвратить ее.
– Но выход есть, так? – спросила я. – И вы его знаете! Так скажите мне, наконец, что нужно сделать?
