ладоням коснуться его лица, как вся агрессия постепенно спадает. — Что ты со мной делаешь?
— Кажется, Надя что-то задумала. — Отодвинув момент требуемой близости, Мэри отчаянно мотает головой, пытаясь говорить как можно тише. — Торт, который она ему делала... — и Даниэль устремляет на девушку сосредоточенный взгляд, немного теряясь, когда Марисса сдаёт Надю с потрохами. — Он отравлен, Дэн... Я не знала, что делать, поэтому...
Но не успевает она договорить, как мулат мигом разворачивается, вылетая из комнаты и устремляясь к Миронову, зачем-то по привычке стуча в дверь. Но недовольство по ту сторону двери даже не успевает начаться, как мулат бесцеремонно влетает в комнату, таращась сначала на озадаченного его поведением блондина, а затем и на мирно сидящую за столом Эльвиру, уплетающую последний кусок праздничного торта.
Комментарий к С Наступившим всех, сладкие мои)
Не знаю, как вы, а я верю в 2017-й, и вам желаю, чтобы всё задуманное вами легко воплощалось в реальность)
Люблю ?
====== Часть 11 ======
Лёгкий, практически невесомый ветерок приятно ласкал оголённую часть рук, вызывая у девушки непродолжительный вдох. Глаза всё ещё были закрыты, слухом правила мирная тишина, а ощущения от прикосновений усилились, стоило почувствовать на своей щеке бережное прикосновение чьих-то пальцев. Они скользили по коже словно шёлк по нагому телу, и от этого хотелось прижаться к их обладателю и услужливо замурчать, если бы на то были силы.
Вслед за осязанием начинают просыпаться обонятельные рецепторы, когда Эля чуть шмыгает носом, позволяя лёгкому оттенку медикаментозных препаратов пройтись по нюху.
— Макс... — наконец приоткрывая глаза, она непроизвольно выпаливает имя брата, всё ещё надеясь, что все события после комы были лишь игрой её разума или долгим сном, и сейчас она увидит родную кровь в его лице, надеясь, что он, как и раньше, подарит ей родное тепло своей улыбкой, украсив вишенкой сверху своим фирменным “Всё хорошо, малыш, я рядом”.
Но расплывчатое видение становится всё более ясным, и перед глазами всплывает не самая лучшая картина, когда девушка видит возле своей койки хмурого блондина, быстро убравшего руку от её лица. Его серьёзный вид будто в считанные секунды возвращает с небес на землю, заставляя уснувший мозг снова заработать. В памяти всплывают картинки последнего эпизода существования. Она помнит, как Даниэль влетел в комнату. Помнит то напряжение, которое нарастало при виде его испуганных глаз. И ещё помнит неудачную попытку встать из-за стола... А дальше словно дымкой туманных фраз слышатся голоса. Как кричит Мэри, как громче обычного Глеб вопит, чтобы Даниэль поскорей потрошил аптечку и искал что-нибудь, от чего может вырвать. Но самым ярким воспоминанием было то, как её последней мыслью была надежда на то, что это всё наконец-то закончилось. Что кошмар пребывания с ним подошёл к своему финалу.. И девчушка обречённо закатывает глаза, оставляя их закрытыми и едва сдерживаясь от просьбы придушить её подушкой прямо в этой палате.
— Очнулась?
Незнакомый мужской голос отрезвляет, а его представитель в лице главного врача предстаёт перед койкой, что-то отмечая в своей тетради и отзывая Глеба на разговор. Но ей почему-то не хочется хвалить и благословить русскую медицину. Напротив. Хочется посмотреть этому доктору в глаза и, наверное, впервые за все его годы работы ответить на спасение не благодарственным словом, а коротким “Что ты наделал?”. И благо она не знает, что этот самый врач записал её в покойники в тот самый день, когда она была доставлена в больницу. Ведь по его профессиональному мнению у девушки не было шансов. И пускай она была бы с этим согласна, но кое-кто никак не хотел принимать данный факт. И в вечер их прибытия в больницу, ворвавшись в кабинет главного врача, Миронов спокойно прижал того к стенке, поставив мужчину под дуло своего пистолета.
“— Если не выживет, рядом с её могилой будет твоя”
Блондину хватило лишь нескольких слов, чтобы статный человек в белом халате услужливо кивнул головой, пообещав сделать всё, что в его силах. И в силах тех, видимо, сам был не уверен, когда при виде открывшей глаза Эльвиры лишь списал свой труд на чудо.
— Нет, никого из родственников в живых не осталось. Я заберу её.
Вылавливая из их разговора фразу, будто нарочно сказанную на тональность выше, Эля старается сомкнуть глаза как можно крепче, будто мысленно ругая себя за то, что вообще их открыла. Единственное, что радовало, так это то, что врач сумел настоять
