погребении в Вознесенском монастыре. Только на сороковой день, 22 августа, царь присутствовал на панихиде.
Не зря говорят: «Пришла беда, отворяй ворота». Младенец пережил мать только на неделю, умер 21 июля. Две смерти за десять дней – это слишком. Царь едва не лишился рассудка. И так же, как на похоронах жены, проводил гроб до Красного крыльца, в Архангельский собор на погребение не пошел, хотя собор от Теремного дворца рядом. Не хватало сил, резко обострились старые немочи. Архангельский собор издревле был усыпальницей царственного рода для мужеска пола, женщины упокаивались в Вознесенском монастыре. На надгробии Агафьи было выбито:
«Царица Агафья, урожденная Грушецкая. Житие ее было 18 лет. Лета 7189 в 14 день, часу дня в первой четверти на память святого апостола Акилы преставилась раба божия благоверного великого государя и великого князя царя Федора Алексеевича всея великая и малые и белые России самодержца супруга благоверная царица и великая княгиня Агафья Семеновна и погребена на сем месте июля 15 дня».
Надгробную надпись Алексей сам читал. Он же укрепился в подозрении, что смерть Агафьи и сына ее не была случайной, но помалкивал.
Царь после похорон двух самых дорогих его сердцу людей сильно сдал, на людях появлялся не часто. Через полгода на смотре невест выбрал в жены шестнадцатилетнюю Марфу Матвеевну Апраксину. Он, может, не женился бы вовсе, но государству нужен был наследник трона. Новоявленная царица пробыла на троне близ царя всего два месяца. Через полгода после смерти Агафьи и сына, через два месяца после венчания с Апраксиной Федор Алексеевич скончался.
Правление его было недолгим, но полезных государству реформ он успел провести множество. Одно основание типографской школы для печатания книг в Заиконоспасском монастыре или отмена местничества чего стоят. Но сбылось пророчество протопопа Аввакума о скорой кончине царя. Умер Федор Алексеевич 27 апреля 1682 года в возрасте 20 лет, правив Россией 6 лет, и погребен был в Архангельском соборе Кремля. Перед смертью не сделал распоряжения о престолонаследнике. Прах Агафьи, когда большевики взорвали в 1929 году Вознесенский монастырь, был перенесен в подземную палату южной пристройки Архангельского собора.
Глава 8. Стрелецкий бунт
Государство оказалось без правителя, Приказы работали по инерции. У Алексея Михайловича, отца Федора, было шестнадцать детей. Два сына: Петр от Нарышкиной Натальи Михайловны и Иван от Милославской Марии Ильиничны. И Милославские, и Нарышкины посчитали – пробил их час. Нарышкины вызвали из ссылки боярина Артамона Матвеева, объявили опекуном Петра. Заручившись поддержкой патриарха Иоакима, объявили наследником на царствование Петра. Якобы перед смертью Федор Алексеевич назвал его имя и вручил скипетр. Иван, урожденный от Милославской, был слаб здоровьем и умом, государством управлять не способен.
Милославские, почуяв угрозу своим интересам, начали принимать меры. В их руках были деньги, влияние среди бояр, и главный козырь – царица Софья. Действовали быстро. Стрельцам, коих в столице насчитывалось двадцать тысяч, были обещаны деньги, а еще про Нарышкиных распускались нелепые слухи.
Алексей, для кого Милославские представляли угрозу, сразу понял: надо противодействовать. А как? Обратился к Матвееву, но тот грозящей вскорости беды не понял, отмахнулся. В первую очередь ходоки-подстрекатели пытались перетянуть на свою сторону кремлевских стрельцов. Алексей, как мог, не допускал их тесного общения со стрельцами. Устраивал учения, смотры, отговаривался интересами службы. Но тяжело было действовать в одиночку, без сильного покровителя или защитника. Он всего лишь сотник. А со стороны Милославских бояре и князья со своей челядью, туго набитой мошной, силы несопоставимые. Да и выступи он в открытую, прихлопнули бы, как комара. К Заборовскому пойти, узнать расклад сил? Все же думный боярин. Но после смерти Агафьи и затем Федора Алексеевича он сник, разом постарел, отошел от дел и не был желанным гостем, как раньше, во многих домах. Но передумал, не пошел. Заборовский тяжело переживал смерть Агафьи и внука Ильи. Для Федора Алексеевича Илья был сыном и наследником престола, а для Семена Ивановича – первым внуком. Известное дело, внучат любят сильнее, чем детей.
Куда-то делись Языков и Лихачев, видимо, убоялись мести Милославских, решили отсидеться поодаль от столицы. Алексей вновь попробовал пообщаться с Матвеевым или с кем-то из Нарышкиных, предупредить о грозящей опасности. Но дальше порога дворца его не пустили. Незнакомые люди в боярских одеждах вытолкали его взашей. Алексей себя потом корил. Нашел, в чем во дворец идти: в кафтане стрелецкого сотника. Для Нарышкиных слухи наверняка доходили, и стрелец для них синоним угрозы.
И события не заставили себя долго ждать. Утром 15 мая 1682 года стрелецкие полки подняли бунт. С криками, что Нарышкины
