Можно свить гнездо, вывести птенцов, а затем – в путь. И никто не кричит на тебя, сотрясая стены, что ты хочешь этим убить мать.
Кунуша поведала:
«Гнездо расположено в недельном перелете отсюда. На горе Сайхоншан. Скалы точно расписаны множеством цветов: фиолетовым, красным, оранжевым и синим. В глазах рябит с непривычки. А дома белоснежные, сшиты из войлока. Когда поднимаешься ввысь, кажется, что на горе рассыпали хлопок – так много гнезд. А рядом озеро, огромное. Я еще ни разу не донырнула до дна. Говорят, что на самом дне растет кувшинка. Но не белая или желтая, каких полно, а огненная. И если ее сорвать и подарить избраннице или избраннику, то будет любовь на всю жизнь – рука об руку, крыло о крыло. Вроде эта кувшинка выросла из крови убитой цапли. Есть одна легенда».
Кунуша умолкла. Игорь взял ее за руку и сказал:
– Красивая легенда. Только грустная.
Она согласилась:
– Очень. Трудно быть не собой, даже ради любви.
Игорь спросил:
– А ты больше кто: птица или человек?
Кунуша палочкой что-то начертила на земле:
– Я сразу и птица, и человек. Невозможно быть кем-то одним. Это как руки лишиться или крыла.
Игорь мечтательно поглядел в небо:
– Хотел бы я научиться летать.
И вопросительно посмотрел на нее: давай попробуем. Ну, чего тебе стоит? Сама видишь, у меня выйдет. Кунуша задумалась.
– Если ты все-таки из нашего гнезда, должно получиться. Приходи завтра на рассвете.
И взмыла вверх белой цаплей.
Кате полегчало, и они начали упаковывать вещи в путь. Рюкзаки похудели – припасы подъели.
– Зато налегке, – пошутил Игорь.
Он встал рано утром и долго торчал на озере. Катя удивилась, куда его в такую рань понесло, но ничего не сказала. Да и вообще Игорь за эти дни изменился. Стал отстраненным, чужим. Как в самом начале путешествия. И все время смотрит в сторону воды, точно там клад зарыт. И вроде собирается, а у самого все из рук валится – мыслями где-то далеко. Точно не она, а он болел, и до сих пор в себя прийти не может. Поэтому решила за ним проследить.