– Вот-вот, – засмеялся я. – Незачет. Для вас, дорогие мои, территория за Уралом – большое белое пятно на карте. Да и сам Урал, по большому счету, тоже. Терра инкогнита, как сказали бы наши просвещенные предки.
– Это правда, – печально согласился Джованни. – Европейскую часть я знаю намного лучше. Москву, Петербург, Сталинград, вот опять же Самару… В любом случае мне нравится ход твоих мыслей. Видишь ли, с нашей стороны в деле произошел прорыв, и твои наблюдения могут прийтись как нельзя кстати.
*?*?*
Парковая зона закончилась. Меж деревьев блеснуло море.
Мимо пробежала стайка загорелых ребятишек с вечно расцарапанными коленками. Сидящий на скамье аксакал в светлом клетчатом кепи сделал замечание, дети не обратили на него никакого внимания. Под ручку прошествовала чета: миленькая, не старше двадцати, девушка и сорокалетний гражданин с солидным пивным брюхом и красной бычьей шеей. На пальцах блестели обручальные кольца. Превратности судьбы.
Джованни с сомнением огляделся и развернулся на сто восемьдесят, шумная курортная зона его не прельщала. Мы вновь нырнули в тень деревьев.
– Нашли мы источник твоего свечения, – поведал Инквизитор, – который, кстати, не имеет никакого отношения к стертым аурам. Тут ты ошибся. Я мог бы и сам догадаться, но тогда все было… кхм… слишком необычно, и я несколько… э… растерялся. Ты помнишь, как в девятнадцатом веке все сходили с ума по фотографии? Люди, Иные – не важно, общее поветрие. Ничего удивительного, конечно, я по молодости тоже баловался с camera obscura. Моментально нашлись и те, кто хотел приспособить фотографию для наших сверхъестественных нужд. Некоторые идеи, надо сказать, оказались весьма остроумны, хоть и не принесли большой пользы. Но получилось и несколько практических воплощений. Не знаю, слышал ли ты про Джонатана Локка. Талантливый паренек, из наших, и очень увлеченный, а в фотографии души не чаял. Он и с Тальботом работал, и впоследствии с Максвеллом. А в конце века создал устройство, артефакт, способный воспроизвести человеческую ауру. Именно воспроизвести, запечатлеть ее на пластинке Локку никак не удавалось. Внешне устройство похоже на фотоаппарат. Говоря языком науки, оно переводит картину, видимую лишь сумеречным зрением, в световой диапазон. Примерно как с твоей вазой. Только ты воссоздавал ауру по памяти, а устройство Локка позволяло скопировать ее с живого человека. Примечательно, что работало оно и в нашем мире, и в Сумраке; проекции получались одинаково четкими.
Я неопределенно хмыкнул.
– То облако мало походило на слепок ауры.
– Оно частично рассеялось, – пояснил Джованни. – Уверен, зайди Герасимов раньше, он увидел бы полноценную картину. Собственно, это даже не мои предположения. Локк провел серию экспериментов, вывел точное время рассеивания и его результат. Поверь, совпадение с нашим случаем более чем убедительное.
– И что было дальше?
– А ничего. Насколько я знаю, запечатлеть ауры на пластину или кристалл Локку так и не удалось. А в Первую мировую у него случилась неудачная дуэль. – Джованни коснулся края шляпы. – Аппарат сохранился и был помещен в хранилище Инквизиции как единственный образчик техники подобного рода. Интересовались им трижды. Последний раз в шестидесятых – ваш, кстати, соотечественник. Он желал использовать его в медицинских целях, исследовать ауры людей, которых называл… да, точно, совестью нации.
Он покосился на меня, ожидая разъяснений. Я промолчал.
– Так вот, ничего у него не вышло. Аппарат вернули в хранилище, где он и покоился до недавнего времени…
– Дружище, – не вытерпел я, – не тяни кота за хвост.
– Кота за хвост… – Джованни аж причмокнул. – Какое образное сравнение! Так вот, подхожу к главному. Как ты помнишь, за последние десять лет у нас произошло два громких инцидента, связанных с… э… нелегальным захватом артефактов. Первый раз, когда безумное скандинавское братство похитило Коготь Фафнира, и второй…
– Когда один из ваших сотрудников пытался разрушить Венец Творения. Я в курсе.
– Эдгар, – с грустью уточнил Джованни. – Его звали Эдгар. А ведь такой рассудительный был, такие надежды подавал… – Инквизитор вздохнул. – После первого… кхм… инцидента мы изрядно переработали систему безопасности. Перетряхнули пропахшие нафталином заклинания, привлекли молодых перспективных специалистов, заново отстроили крепость. Но мы не ждали предательства. Все-таки в Инквизицию попадают Иные с… э-э… определенным типом мышления. Мы, скажем так, не склонны поддаваться мирским страстям. Однако смерть жены оказалась для Эдгара слишком большим потрясением. Очень, очень печальная история. И что еще печальнее, она заставила нас обратить взор друг на друга. Начались проверки, инвентаризация, хотели даже
