законам. Вопреки базовым принципам, утверждающим, что стабильный портал всегда неподвижен. Мутное полотнище скользило навстречу, изгибалось, не давало ни малейшего шанса вырваться из мышеловки.
Будь у нас чуть больше времени, возможно, мы успели бы уйти в Сумрак. Вот только простыня портала парила и там. И, кажется, была еще огромнее.
Я до предела усилил защитные заклинания. Влил в них всю энергию, сознавая, что толку от моих действий не больше, чем от спасательного жилета во время цунами. Кажется, Джованни сделал то же самое.
Через мгновение джип врезался в полотнище тьмы. Меня сковал дикий, пронизывающий холод. Кожа потрескалась и рассыпалась тонкими ледяными чешуйками. Мышцы намертво приросли к костям. Затем пришла слепота. Спасибо Создателю, длилась она недолго, как и агония.
Потому что секунду спустя я умер.
Часть 2
Время загадок
Есть сны, в которых хочется остаться. Зачастую спящий разум создает мир куда более яркий, чем неприглядная действительность. После пробуждения ты понимаешь, что мираж сновидений смешон, нелеп и совершенно нежизнеспособен. Однако чувство легкого сожаления остается, словно от разрушенной сказки, пусть наивной и неправдоподобной, но желанной и оттого живой.
Этот сон был другим. Вместо калейдоскопа образов – тьма, холодная, бесконечная, равнодушная. Ни мыслей, ни чувств. Я застыл в черном коконе, как мушка в янтаре, чему был весьма благодарен. Хотелось провести здесь – в простом мире дистиллированной тьмы – вечность. Жаль, что вечного покоя не существует.
Скорлупа небытия треснула, навалилась тяжесть. Собственная плоть сковала, будто могильная земля. Я с хрипом втянул обжигающе-прохладный воздух. Осознание того, что я жив, не принесло облегчения. От бодрствующего разума мало толку, если собственное тело стало могилой.
Я попытался пошевелить пальцами, и, к моему удивлению это удалось. Чтобы решиться на следующий шаг, ушло минут пять. Я до сих пор ощущал последние мгновения перед падением в бездну – разверзнувшийся зев портала, леденящий холод и благодатные объятия беспамятства, избавившего меня от боли. Жаль, не навсегда.
Я знал, что ослеп, и желал убедиться в этом. И хотя где-то внутри еще теплилась надежда, что меня обманули собственные чувства, тянуть дальше не имело смысла. Изменить действительность мы не в состоянии, но в наших силах принять реальность и двигаться дальше. Я заставил себя разлепить веки, ожидая увидеть лишь бесконечную Вселенную тьмы.
Передо мной лежал камень. Здоровенная плита, испещренная глубокими, крупными оспинами, словно некто тыкал в гладкие плоскости шилом. Слишком гладкие…
Не вставая, я протянул руку, коснулся камня. Движение вызвало ноющую боль в ключице и неприятный зуд в предплечье. По крайней мере обошлось без переломов.
Поверхность плиты кто-то очень хорошо отполировал. Пальцы скользили по граням, не встречая ни малейшего сопротивления. Я ковырнул одну из оспин, на ногте остались едва заметные крупинки породы. Камень, без сомнения, был реален.
Я перевернулся на спину.
Час от часу не легче. Я, очевидно, находился в Сумраке – его бескрайние облака ни с чем не спутать. Однако на сей раз в облачной пелене зияли прорехи, сквозь которые сочился Свет. То самое белое, чистое сияние, что призывают Светлые, когда дают клятвы.
Будь я верующим, без сомнений подумал бы о рае для Иных. Или о чистилище: дырявый полированный камень не вписывался в мои представления о рае.
Впрочем, я и так о них подумал.
Еще минута ушла на то, чтобы собраться с силами и приподняться на локтях. Несмотря на ломоту в спине, это удалось, и я решил развить успех. Оперся покрепче и на выдохе сел. В пояснице отчетливо хрустнуло. Неприятно, но терпимо.
Я находился в престранном месте – вроде небольшого котлована метров двадцати в поперечнике, с двумя плоскими камнями в центре. При некоторой фантазии один из них можно было принять за надгробие, другой, на котором я лежал, – за алтарь. Как говорится, почувствуй себя овцой на заклание.
Я выпрямился и сделал пару пробных шагов. Не люблю, когда меня считают овцой. Особенно подходящей для заклания. Несмотря на небольшую слабость в коленях, ноги слушались. Выходит, легко отделался.
Замершие стрелки часов показывали полночь. Обозреть окрестности не удалось. Крутые и высокие стены котлована скрывали
