– Надо же, а вы так убедительно излагали! Но позвольте, вы обманули судебного чиновника, что наказуемо…
– А вот об этом даже беспокоиться не стоит. В ответ на обвинение я принесу извинения в проверенной, повсеместно распространенной форме.
– Это как?
– А очень просто. Мне представили непроверенные сведения, прошу простить мою нечаянную ошибку, примите вот этот увесистый кошель и засуньте его себе в жопу. Но до этого дело не дойдет. Завтра с утра надо встретиться с этой самой Пералис. Если якобы утраченные расписки Жостена чудесным образом найдутся, то все наши беды исчезнут сами собой.
– А если нам не удастся ее уговорить? – спросил Жан.
– Обратимся к кому-нибудь другому – к первому помощнику суда или к одному из магистратов. В общем, даже если для этого придется пройти через ад или через огонь Древних, магистратский суд мы подкупим. Кстати, в какое время там заседания начинают?
– В девять утра.
– Значит, к восьми утра приходите к нам.
– Но…
– К восьми утра, – страшным шепотом произнес Локк. – И дурью больше не накачивайтесь.
– А… Вы о чем? Простите, я не совсем понял…
– Вы все прекрасно поняли. А если вы и утром аккадриса нанюхаетесь, то я на вас ошейник надену и на поводке в суд отволоку. Этот пожар надо гасить немедля.
Локк, разбуженный отчаянным стуком, протер заспанные глаза, помотал головой, разгоняя остатки сна, и распахнул дверь апартаментов.
– Никорос?! В чем дело? До восьми утра еще далеко.
– Только-только пять минуло. – Неугомонные феи похмелья сыграли с Никоросом злую шутку: волосы его были взъерошены и спутаны, камзол натянут кое-как, а в мешки под глазами можно было насыпать немало монет. – Господин Лазари, я лишился конторы! Ох, недаром вы меня предупреждали…
– Что? – Локк, с усилием разлепив веки, проморгался и впустил Никороса в апартаменты. – В вашей конторе пожар устроили?
Из своей опочивальни вышел Жан в черном шелковом халате, небрежно помахивая топориками. Никорос, приветственно кивнув ему, объяснил:
– Нет… Городской крысолов велел все здание оцепить и самородной серой окурить. Там якобы гнезда пауков-сосунцов обнаружили. Хорошо, что меня в это время в конторе не было, а то отправили бы на обеззараживание – дня на три заперли бы, не меньше.
– А ваш переписчик где?
– Ему удалось улизнуть. Ну, почти все бумаги я успел вывезти, но в конторе теперь находиться невозможно.
– Полагаю, что никаких пауков-сосунцов там и в помине нет.
– Еще бы! Особняк всего два года как построили, он чище невинной души.
– Несомненно, это дело рук наших соперников. И сколько человек под началом вашего городского крысолова?
– С десяток наберется – алхимики, золотари, труполовы… Они чистоту в городе блюдут, чтобы морового поветрия не допустить.
– И как к ним картенцы относятся?
– Господин Билеццо у горожан на хорошем счету. Я и сам им восхищаюсь. Сами видите, в городе образцовая чистота, а моровых поветрий уже сорок лет не было, даже холеры. Так что…
– Да, тут надо действовать осмотрительно, – заметил Жан. – Грубой силой их не возьмешь. Похоже, наши противники и в этом случае сработали тонко, весьма изощренным способом.
– А нам придется действовать еще изощреннее, – вздохнул Локк. – Иначе так и будем шесть недель бреши в обороне затыкать, вместо того чтобы избирательную кампанию проводить.
– Вы мне поможете контору вернуть?
– Гм… – Локк задумчиво поскреб щетину на подбородке. – Нет. Видите ли, Никорос, ваша контора нам сейчас ни к чему, так что пусть ее окуривают. Копии бумаг у нас, вы тоже с нами, и теперь главное – не допустить, чтобы славный господин Билеццо нашел причину подвергнуть гостиное подворье Жостена той же неприятной процедуре.
