судьей в любых конфликтах между самураями и «кварталом ив и цветов», она бы не смогла удержать на лице доброжелательную и безмятежную маску.
— Сядьте, — повторила женщина вежливо, но настойчиво. — Мия сбежала, господин Такухати. Уже больше недели назад. Я сообщила страже, ее ищут, но пока, к сожалению, никаких вестей.
Шторм разбился о скалу, Такухати отступил, и госпоже Хасу показалось, что на лице его на миг мелькнула растерянность и боль.
— Сбежала? — хрипло переспросил генерал. — Когда? Как?
— Сядьте, — снова ласково предложила госпожа Хасу, указывая на циновку. — Ну же!
Он послушно сел, сжимая кулаки в бессильной ярости, и госпожа Хасу снова, в которой раз, напомнила себе, что при общении с хищниками главное — не бояться.
— Что за бардак у вас с охраной? На девушке должны быть метки…
Первый шок от известия уже прошел, и в глазах даймё снова загорелось колючее синее пламя.
Госпожа Хасу выложила на низенький столик серебряную сережку в форме цветка лотоса.
— Вот, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Это нашли в сумке почтового курьера. Девочка хорошо подготовилась перед побегом, господин Такухати.
Мужчина поднес сережку к глазам, изучая. Скривился и бросил на стол.
— Барахло! Слишком легко снять. Почему не браслеты, как в школе?
Госпожа Хасу вздохнула. Она предчувствовала: то, что она сейчас скажет, сильно не понравится генералу.
— Мои гейши не бегут, господин Такухати. «Медовый лотос» — лучшее заведение во всей Оясиме, я никогда не обижаю своих деточек. И они знают, что нигде больше у них не будет такой легкой и сладкой жизни… да и не умеют ничего другого. Возможно, это мне следует спросить вас, что вы такого сделали, что Мия предпочла голод и неизвестность, лишь бы не проводить каждый вечер с вами.
Акио Такухати сжал челюсти. Проступили и заиграли желваки под кожей, в глазах вспыхнула ослепительная ярость.
Вспыхнула и погасла. Даймё тяжело выдохнул и отвел взгляд.
— Я говорила с ней днем, — продолжала госпожа Хасу, словно не заметив этого молчаливого протеста. — Мия была счастлива услышать, что вы выкупили ее на месяц. Она искренне раскаивалась в своем необдуманном отказе и собиралась умолять вас о прощении. И вот всего через сутки после вашего визита моя деточка сбегает с огромным риском для жизни. Я не хочу даже спрашивать вас, господин Такухати, что вы сделали, но поверьте — такими поступками женщину не завоюешь…
— Хватит! — резко оборвал ее генерал. — Я понял.
Несколько минут они молчали. Госпожа Хасу не торопила самурая. Она задумчиво рассматривала красивое мужественное лицо и пыталась представить, что произошло между генералом и гейшей той ночью.
Вряд ли что-то действительно ужасное. Синяки или неловкую походку, какая бывает после избиений, госпожа Хасу непременно заметила бы на следующий день — глаз наметан. А если не бил, чего убегать?
Слухи о клиентах в «квартале ив и цветов» расходятся мгновенно. Любителей жестоких развлечений владелицы чайных домиков знали поименно. За Такухати водилась разве что любовь к шибари — не больно, не страшно и даже приятно. Девочки всегда вспоминали о ночах с генералом с мечтательным придыханием. Любая гейша в «Медовом лотосе» была бы рада приласкать Такухати и бесплатно, но он никогда не скупился на оплату и чаевые.
Ну, допустим, связал он ее! Было бы из-за чего переживать!
Дурочка эта Мия. Дурочка, не знающая ни жизни, ни мужчин. Ведь и слепому ясно — генерал совершенно потерял голову. Поведи себя с ним правильно — Ледяной Беркут не то что тебя выкупит, луну с неба достанет…
Наконец Такухати нарушил повисшую в комнате тишину:
— Ее нужно найти.
Владелица чайного домика развела руками:
— Побеги гейш редко, но случаются. Я известила стражу, но уже не надеюсь на добрые вести. Обычно беглянок или возвращают в течение первой недели, или не находят вовсе.
Он свел брови на переносице, отчего и без того хмурое лицо стало совсем сумрачным:
— Как их ищут?
— По всем провинциям рассылают описание. Но вам ли не знать, как неохотно даймё прислушиваются к приказам сёгуна, особенно в таких мелочах. В крупных городах легко затеряться, а в деревнях нет стражи.
