побочном действии сканирования. Но я обязан был убедиться, что ты не беременна. А это единственный доступный мне способ.
— То есть вы все-таки сканировали меня? — уточнила я.
— Сканирование — это один из способов изучения ауры. — Айрон едва заметно пожал плечами. — Как ты уже поняла, я испытываю… хм… определенную слабость к энергии. Если говорить совсем грубо, я ею питаюсь. У беременных пульсация ауры совсем иная. Поэтому, если бы ты носила под сердцем ребенка — я бы почувствовал это.
Айрон замолчал, продолжая выжидающе смотреть на меня. Я насторожилась. Возникло чувство, что он чего-то не договаривает.
— Сканирование может многое рассказать о человеке, — проговорил он тихо, как будто беседовал сам с собою. — Например, указать на родство…
Я удивленно пожала плечами, не совсем понимая, что он имеет в виду. Не люблю намеки и всякие недосказанности.
— Ты очень похожа на мать, — вдруг сказал Айрон и слабо улыбнулся.
Мое сердце сжалось от тревоги. Вспомнился недавний разговор. Он произошел уже после сканирования. Странно, но мать сказала, что Гортензия не знает о нашей родственной связи. Неужели ошиблась? Или, что вероятнее всего, Айрон по какой-то причине решил оставить это открытие при себе. Но зачем ему это?
Эх, одни загадки вокруг! И пока — ни одной отгадки!
— Надеюсь, вы не станете обижаться, если я не сочту это комплиментом, — хмуро проговорила я.
Айрон как-то странно хмыкнул. Несколько раз тяжело вздохнул.
Он напоминал сейчас огромного сонного медведя, только выползшего из берлоги. Но я знала, что его медлительность и неповоротливость — напускные. Слишком наглядный пример был перед моими глазами — Айша, которая все еще не подавала признаков жизни.
— Идем, — проговорил мужчина. — Не стоит заставлять мою жену ждать. Это разозлит ее. А у нее и без того дурное настроение.
И первым вышел прочь, не обернувшись, чтобы проверить, следую ли я за ним.
Как и сказал Айрон, Гортензия пребывала не в духе. Она встретила нас все в том же кабинете на втором этаже. Несмотря на яркое солнечное утро, здесь из-за плотно задернутых штор царил полумрак. Но Гортензии это, по всей видимости, не мешало. Она сидела за письменным столом, заваленным бумагами, и с мученической гримасой растирала виски.
— Айрон, дорогой мой, я опять утопаю в бумагах, — тоскливо протянула она, продолжая жмуриться. — Почему я должна сидеть здесь и читать все эти скучные отчеты?
— Потому что ты — вожак стаи, — негромко напомнил он.
Быстрой тенью пересек разделяющее их пространство и ласково поцеловал супругу в лоб.
— Мм, — довольно протянула она. — Твои губы теплые. Ты сыт?
— Более чем, — лаконично ответил он и отошел за кресло, после чего опустил ладони на плечи тигрицы.
Она, все так же не открывая глаз, потерлась щекой о его руку. Затем посмотрела на меня.
Мне невольно стало ее жалко. Под светло-голубыми глаза женщины лежали такие темные круги, как будто она уже долгое время страдала от недостатка сна. Интересно, почему? По всей видимости, не так уж блестяще шли дела стаи.
— Я отправила Норбергу приглашение, — проговорила Гортензия. — И он ответил согласием. Сегодня вечером состоится наша встреча.
Я невольно напряглась. Встреча? Уже сегодня?
— Я не думала, что вожак волков ответит так быстро, — продолжила Гортензия, рассматривая меня с явным любопытством. — И уж тем более не рассчитывала, что он примет все мои условия.
— Условия? — переспросила я и невольно удивилась от того, насколько хрипло прозвучал мой голос. Кашлянула и продолжила, стараясь сохранить спокойствие: — Какие же?
— Встреча на нейтральной территории без сопровождающих, — мягко ответила Гортензия. — Я полагала, что он будет настаивать на компании хотя бы своего брата Фелана. Но нет. Он даже не заикнулся об этом. Подтвердил, что готов приехать совершенно один.
Я заметила, как руки Айрона, которые по-прежнему лежали на плечах Гортензии, дрогнули. Он задумчиво пожевал толстыми губами, похожими на два вареника.
— Странно, — едва слышно прошелестел его голос.
