На часах было половина шестого вечера воскресенья, 24 августа. В животе уже понемногу начинало урчать, а с кухни доносился одуряющий запах. Что жена там готовит на ужин, интересно? В любом случае что-то обалденное.
Дать Валентине, что ли, рукопись почитать? Хотя она намучается разбирать мои каракули, лучше предложу уже машинописный текст. А может, ей история вообще неинтересна? Вот если бы я написал любовный роман…
Хм, даже окажись в моём «ридере» подобные книжонки, всё равно не сел бы за машинку. Вот ещё, размениваться на такую пошлятину. Чай, не на помойке себя нашёл. Да-да, вот так: грудь колесом, щёки надуть, глаза выпучить… Вылитый персонаж Салтыкова-Щедрина.
Следуя в ванную, по пути врезался коленом в холодильник. У-у-у, больно-то как! Надо вообще-то уже задумываться о нормальной жилплощади.
– Валя, а что там с твоей очередью на квартиру?
Она оторвалась от казана, в котором тушилась картошка с грибами, переспросила:
– Что?
– Я говорю, квартиру тебе на работе не обещают? А то уже тесновато становится, а как малого родим – так вообще не повернёшься.
– На прошлой неделе узнавала: мы двадцать шестые в очереди. Но могу тебя обрадовать. Для работников торговли в Терновке дом строится, пятиэтажка кирпичная, в следующем году должны сдать. Вроде нас туда обещают переселить.
– Эге, вот ближний свет, – немного огорчился я. – Хотя нам что из Арбекова, что из Терновки сюда мотаться – особой разницы нет. Зато общественный транспорт почти по прямой ходит, без пересадок добраться можно будет.
– Ну, это тебя волновать должно, мне-то что, я в декретном отпуске, если всё нормально будет – тьфу, тьфу, тьфу – дома сидеть буду, – улыбнулась жена и невольно погладила обозначившийся животик. – Как хорошо, что токсикоз только первые месяцы доставал. У меня с Ленкой та же история была… Серёж, сбегай, пожалуйста, за хлебом. И молоко посмотри, хотя сейчас, наверное, уже закончилось. Если что, завтра с утра сбегаешь?
– Ради тебя с Даниилом – хоть на край света!
– А с чего ты решил, что сын будет? – притворно возмутилась Валя. – Может, я дочку рожу! И почему Даниил?
– Не знаю, предчувствие, наверное, – улыбнулся я. – А что, имя Даниил тебе не нравится? У тебя есть другие варианты?
– Честно говоря, пока как-то над этим не думала.
– Ну, тогда давай договоримся, что если сын у нас будет – то Даниил. А если дочка – сама выбирай имя. Хоть Пелагеей назови, – добавил я, вспомнив неожиданно пришедшую на память певицу из будущего.
– Ага, счас, чтоб мою дочку потом дразнили? Мы уж что-нибудь попроще сообразим… И вообще, ты мне зубы не заговаривай, а дуй в булочную. Деньги-то возьми, горе луковое. Ох, и за что я тебя полюбила, растяпу такого? Не иначе, приворожил.
Глава 26
Глупая улыбка никак не хотела сползать с моего лица. Рот, растянувшийся от уха до уха, когда я в типографии взял в руки свежеотпечатанный экземпляр «Крепости на Суре», в таком положении и оставался вот уже несколько минут. Пусть не твёрдый переплёт, и иллюстрации чёрно-белые, но ведь это ПЕРВАЯ книга, написанная мной, а не передранная с «ридера».
Других книг, правда, ещё и не было, меня до сих пор пока печатали журналы. Сначала «Юность», в которой следом за «Печальным детективом» недавно вышла повесть «Знак беды», а на днях в журнале «Вокруг света» опубликовали первую часть романа «Марсианин». Просили сократить хотя бы на три-четыре авторских листа, чтобы всё произведение втиснуть в два номера, но тут уж я упёрся. В итоге роман выйдет в трёх номерах. При этом ещё и мелким шрифтом, за счёт чего сэкономили немало места. Но меня не покидала уверенность, что и в виде книги «Марсианин» появится рано или поздно.
А пока я с наслаждением вдыхал запах типографской краски, перелистывал страницы, проверяя надёжность склейки корешков. Жаль, что непрошитая, ну так не всё сразу. Может, доживу и до переиздания, а там, глядишь, напечатают и в твёрдом переплете, и с прошивкой, и в цвете…
– Ну как, нравится? Вижу, что нравится.
Фёдор Велимирович Глазунов, державший в руках точно такую же книгу, тоже не мог сдержать улыбки. Именно он с подачи Николая Афанасьевича пробил издание моей повести через облпотребсоюз тиражом в 3 тысячи экземпляров. У Глазунова были ещё какие-то свои подходы к директору типографии «Пензенская правда», но о подробностях он предпочитал не распространяться. Я только знал, что типография специализируется отнюдь не на книгах, хотя технологический процесс уже давно апробирован, линия имеется, но раньше всё как-то обходились максимум брошюрками.
– Две тысячи пустим в реализацию через киоски «Союзпечати», остальное пойдёт в библиотеки, в том числе школьные и
