И она была права. Кто-то должен был кормить животных. И ритуал…
- Сильва, мне нужно объяснить тебе, почему мы с Шепотом здесь. Может, мы тебе поможем, или ты нам.
Кивок. Она сидела, горбясь, в накидке и смотрела на огонь.
Информация была опасной, это мятежники давно знали. Все могли повторить. А Силовики легко подвергли бы пыткам ребенка, чтобы получить нужное им. Так что я не говорила о мятеже, только рассказала Сильве, что в Олбане есть люди, которые хотят перемен, чтобы люди могли исполнять старые ритуалы без страха. Я сказала ей, что у меня есть дар видеть и говорить с добрым народцем. Что мы с Шепотом прибыли на восток к Белой леди, чтобы зимой я училась у нее. И хотя это было опасно, я рассказала ей о моем разговоре с невидимкой в хижине-улье.
Сильва слушала с огромными глазами. А потом сказала:
- Мэва говорила, что она там. Мэва может… могла слышать ее голос порой.
- Мэва что-то видела?
- Только маленьких насекомых, что летали в том месте. Похожие на мотыльков, только ярко горящие, и Мэва просила не отгонять их, потому что это посланники Леди, - она замолчала ненадолго. – Я думала, это все выдумки.
- Нет, простая правда, - сказала я. – Сильва, я буду честной с тобой. Если кто-то поймет, что я здесь, в опасности буду не только я, но и еще много людей. Пока мы с Шепотом здесь, мне нужно каждый день уходить в хижину-улей. Даже с Шепотом нам с тобой будет опасно двигаться открыто между Ульями и этим местом. Если бы я не увидела тебя и женщин, исполняющих ритуал, я бы предложила Шепоту забрать тебя в безопасное место, - он мог быстро доставить Сильву в Тенепад своей магией. Я не видела в ней воина, но она могла помогать Милле и Еве с множеством заданий. Она была бы там в безопасности. – Я бы сказала отпустить животных, чтобы они сами искали еду и укрытие.
- Нет! – воскликнула Сильва. – Я не могу уйти! Ритуал…
- Да. Это важно, может, важнее, чем ты представляешь. Она – Леди – сказала, что Ульи – последнее место на востоке, а то и во всем Олбане, где люди еще проводят ритуалы. Если этого не будет, никто больше не найдет Белую леди.
Сильва издала потрясенный звук.
Глаза Шепота стали еще круглее.
- Ты… хочешь сказать, если девочка не будет исполнять ритуал, Леди умрет?
Огонек вспыхнул в холодном воздухе вечера. Запах горелой плоти был даже сейчас, я не знала, уйдет ли он когда- нибудь.
- Она сказала, что обрывки ее в этих крошечных светящихся существах. И ей нужен ритуал, чтобы удерживать ее там. Не знаю, умрет ли она. Но, думаю, тогда разлетятся ее обрывки, и их больше не выйдет собрать. Это хуже смерти.
Молчание затянулось. А потом Сильва уткнулась лицом в ладони, ее плечи дрожали. Я обняла ее рукой.
- Мы не можем этого позволить, - сказал Шепот. – Ты не можешь дать этому случиться, Нерин.
- И не дам, - сказала я увереннее, чем себя чувствовала. – Мы должны втроем придумать план. Но не сейчас. Сильва, поспишь немного? Мы присмотрим за тобой.
Но Сильва не хотела спать. Она устала, лицо ее было мокрым от слез, но она выпрямила спину и вскинула голову.
- Я не должна спать. Так хотела бы Мэва. Так хотела бы Леди.
Следующим утром мы вернулись к пирамидкам. Я ждала Сильву, пока она тихо молилась. Когда она закончила, Шепот отвел ее к развалинам дома. Мы еще не придумали план, но было ясно, что мы не выживем тут зимой без Сильвы, а она не хотела бросать обязанности по кормежке животных и проведению ритуалов. Нам с Шепотом нужно будет довериться магии природы. И мы знали, что Сильву нельзя бросать одну.
Когда они ушли, я забралась в хижину-улей. Как только я села и начала медленно дышать, крохи, светясь, полились откуда- то сверху, опустились на меня, отбрасывая на древние камни сияние.
- В тебе печаль, - сегодня голос был мягче. – Что случилось?
Я рассказала ей, стараясь сохранять спокойный тон.
- Осталась только одна девочка, Сильва, но она поклялась проводить ритуал одна и дальше, - сказала я.
- Крошка, айе. Она печалится. Ваш Олбан печальное место.
- И ваш тоже, - сказала я. – Может, теперь он печальный, но это тот же Олбан, где женщины когда-то открыто проводили ритуалы, где они учили всех этому, исцеляли. И на них смотрели с уважением. Моя бабушка была такой. Травницей.
- О, айе? И что с ней стало?
