- Ну что ты Иван Никитич такое говоришь? - почти ласково возразил я ему, - мы тебя со всем вежеством спать проводили, чтобы не ушибся где ненароком. Хотели вязать тебя за измену, да я не дозволил, ибо такого знатного боярина только шелковым шнуром вязать прилично, а у нас его, как на грех, не оказалось.
- Какую измену? - изумился Одоевский, - да я вас...!
- А как назвать, что на Вологду воровские казаки напали, а ты, песий сын, пьян неподобно! - раздался за нашими спинами зычный бас преосвященного Сильвестра.
Неожиданно появившийся епископ быстрыми шагами пересек двор, держа наперевес свой посох явно собираясь воспользоваться им в воспитательных целях. Боярин тут же убавил гонору и, пятясь, запричитал: - Помилуй Владыко!
- Не помилую! Только божьей милостью воры Вологду не разорили и православных христиан бессчетно не погубили, а ты песий сын еще и сквернословишь, да местничаешь! Вот я тебе.
- Болен я Владыко! Болен.
- А раз болен, так молись о выздоровлении, а не лайся на людей кои город спасли!
- Благослови Владыко, - уловил перемену в настроении епископа боярин.
- Не будет тебе моего благословления собака! - снова взвился Сильвестр, но потом все же сменил гнев на милость и, перекрестив боярина, подал ему руку.
Тот рьяно поцеловав ее, заохав, поднялся с колен и страдальчески посмотрел на преосвященного. Тот же не обращая более на него внимания, обратился к нам.
- Князь Одоевский по нездоровью своему исправлять чин воеводы не может и потому передает командование воеводам князю Ивану Мекленбургскому и Аниките Вельяминову - и, обернувшись к воеводе, переспросил, - так ли?
- Так Владыко, - закивал тот головой.
- Вот и славно.
Мы с Аникитой в некотором обалдении смотрели на развернувшееся перед нами действо, не решаясь вмешаться в процесс. Епископ закончив дело ради которого он тут появился благословил всех присутствующих и величественно удалился стуча посохом. Холопы Одоевского, подхватив под руки своего ослабевшего хозяина, и повели его прочь.
- Ну что воевода? - подмигнул я Вельяминову, - принимай хозяйство, а то что-то есть так хочется, что и переночевать негде!
Ближе к обеду перед городскими воротами появилась депутация от осадивших Вологду казаков. Так случилось, что Вельяминов был занят какими-то хозяйственными делами, и встречать парламентеров пришлось мне одному. Выглянув из бойницы в воротной башне и наскоро оглядев прибывших я спросил:
- Чего вам убогие?
Старший в посольстве довольно импозантный казак разодетый не хуже иного шляхтича едва не поперхнулся от моего приветствия. Впрочем, быстро оправившись, подбоченился и стал бойко говорить, что прибыл от славного низового рыцарства и требует, чтобы его провели к главному вологодскому воеводе.
- Нет, ну ты посмотри, каких сановных людей посылает к нам низовое войско, - усмехнулся я в ответ, - на Подоле поди и милостыню просить уже некому, все послами да сенаторами заделались. А какое у тебя дело до воеводы, болезный? А то он молится сейчас и ему недосуг со всякой шелупонью разговаривать. Ты если чего хочешь, мне скажи, а я коли дело важное ему передам. Ну, а если не очень, так и сам отвечу.
- Низовое рыцарство не желая пролития христианской крови, предлагает вам без боя открыть ворота и заплатить малый выкуп за себя и за свое имущество. Тогда вам не будет никакого утеснения, а если вы не согласитесь на это, то весь ваш город будет предан огню и мечу!
- Да вы как я посмотрю и впрямь люди скромные и богобоязненные! - воскликнул я в ответ, - а что выкуп хотите и вправду малый или обманываете меня по простоте моей?
- О, выкуп мы хотим совсем не большой, всего-то по золотому червонцу за каждого жителя мужского и женского пола, а если золота не достанет, то славное рыцарство будет столь благосклонно что возьмет и серебром.
- Ну, это по-божески! Я, пожалуй, сообщу об этом городскому воеводе, пусть он решает. Ты погоди тут казак, я скоро!
Пока я общался с парламентерами, кто-то сообщил об их прибытии Вельяминову и преосвященному Сильвестру и, спустившись с башни, я наткнулся на епископский возок рядом с которым стоял Аникита. Мое появление они оба встретили вопросительными взглядами, и я рассказал им о предложении казаков. Вельяминов, услышав его, замысловато выругался, но тут же спохватился и виновато посмотрел внутрь возка. Епископ же, не обратив на него внимания, спросил у меня:
