Она или не она? Те же черты лица, та же хрупкая, но очень женственная фигурка, но в то же время взгляд совершенно не такой, смотрит хоть и доброжелательно, но твердо. Нет, это вовсе не та гламурная девушка из моего прошлого-будущего любительница клубов и модных тусовок. Эта девушка, несмотря на свою хрупкость, действительно и коня остановит, и горящей избы не испугается. Нет, не она, но, господи, как похожа!
-- Откуда ты меня знаешь, добрый молодец? -- строго спросила меня боярышня.
-- Простите, милая девушка, мою дерзость, я чужеземец в ваших краях и не знаю ваших обычаев. Я слышал, как вас называл ваш брат, но не хотел никоим образом обидеть вас, -- с трудом нашелся я, что ответить.
-- Ты не обидел меня, иноземец, однако ты смотришь на меня так, будто видел раньше. Кто ты такой и почему путешествуешь с моим братом?
-- Я познакомился с вашим братом, когда он был в плену. Мы случайно встретились, и он захотел представить меня вам, а смотрю я на вас так, потому что даже на картинах великих мастеров божьи ангелы не выглядят так прекрасно, как вы.
Услышав этот велеречивый бред в моем исполнении, девушка нахмурилась, но, очевидно, обычаи гостеприимства не позволяли ей послать меня подальше с моими сколь витиеватыми, столь и неуклюжими комплиментами.
-- Как тебя зовут, иноземец, и отчего ты так хорошо знаешь нашу речь? -- еще более строго спросила меня боярышня, неожиданно перейдя на довольно сносный немецкий.
-- Милая госпожа, я много где побывал и знаю много языков, а зовут меня Иоганн Альбрехт.
-- Тебя зовут Иоганн Альбрехт, -- задумчиво проговорила девушка, -- ты говоришь на нашем языке как на родном, и у тебя язык без костей...
Я был готов провалиться на месте от услышанной характеристики, но Алена еще не закончила.
-- А еще ты липнешь ко всем встречным женщинам, -- продолжала она, -- ты герцог Мекленбургский?
-- Не знаю, моя госпожа, кто наговорил вам этих глупостей обо мне, но я действительно Иоганн Альбрехт Третий великий герцог Мекленбурга. Впрочем, я знаю, кто это вам рассказал.
-- Нет, мой брат мне ничего такого не говорил о тебе. Но я подслушала разговор его товарищей.
-- Благовоспитанной барышне не подобает слушать глупые разговоры солдат, моя госпожа, особенно если это Анисим. Это ведь этот негодяй оскорбил ваш слух своими измышлениями?
Закончить нам не дал Аникита, вернувшийся так же стремительно, как и убежал. Ему явно было не по себе, что так непочтительно обошелся с гостем, и он тут же попытался исправить положение.
-- Познакомься, Аленушка, это...
-- О, мы уже познакомились! -- самым любезным тоном прервал я его. -- Оказывается, мой друг, твоей сестре рассказали обо мне много лестного, и я прямо смущаюсь от всего сказанного в мою честь!
-- Что? -- не понял Аникита.
-- Я лишь рассказала его высочеству, что, по твоим словам, он самый добрый и справедливый правитель во всей Европе, что он самый умелый и храбрый воин, какие только рождались на свет, и что я безгранично ему признательна за проявленную заботу о тебе, братец.
Все это Алена произнесла самым невинным тоном, потупив глазки. На пол с громким стуком упала моя челюсть, напрочь отдавив ноги в ботфортах.
-- Что с тобой, княже? -- обеспокоенно спросил Аникита, заметив мое состояние.
-- В горле запершило, -- только и смог я произнести.
Услышав мое бульканье, младшая Вельяминова метнулась в дом и вынесла мне полный ковш кваса. Я с благодарностью принял его, и в моей голове тут же мелькнул план мести. Жадно выпив содержимое ковша, я тут же спросил:
-- А верно ли, что по вашим обычаям я теперь должен поцеловать подавшую мне питье? -- И, не дожидаясь ответа, тут же наклонился к девушке и крепко ее расцеловал.
Алена чрезвычайно покраснела от моей дерзости, а Аникита явно нахмурился, мамушка же боярышни единственная не растерялась и кинулась на меня, как курица, защищающая своего цыпленка от коршуна.
-- Ишь чего творит, басурманин, да где это видано девушек чужим людям целовать! Таковое только замужние женки делают!
В ответ я всем своим видом показывал, что об этой тонкости знать не знал, ничего плохого в виду не имел, и вообще я не я, и лошадь не моя!
-- Ну, что там с твоей тетушкой, друг мой? -- спросил я Аникиты как ни в чем не бывало, -- пойдем, представишь меня,
