поняла, что мокрая ночная рубаха прилипла к ее телу, бесстыже обрисовав грудь.
Но тут же вспомнила, что колдун уже видел ее голой. И почему-то успокоилась.
– Ну заходи, коли пришла. – Мрак усмехнулся и посторонился, пропуская девушку в дом.
Та в последний раз с тоской оглянулась на дорожку, по которой примчалась сюда, забыв обо всем на свете. Тяжело вздохнула и смело переступила порог.
Только сейчас, в тепле дома, она поняла, как сильно замерзла. Обхватила себя руками, пытаясь согреться. Зубы забили предательскую дробь.
– Не люб мой подарок оказался? – спросил Мрак, аккуратно поставил огарок на стол и обернулся к ней, с любопытством изогнув бровь.
Мирина протяжно застонала. Перед мысленным взором встало бледное, покрытое обильной испариной лицо сестры. Мирина словно еще раз услышала ее хриплое прерывистое дыхание, которое того гляди остановится.
Нет, не о таком просила она колдуна! Не нужна ей любовь, добытая ценой чьей-то смерти!
– Получается, не так уж тебе и нужен этот самый Возгарь. – Мрак равнодушно пожал плечами, словно подслушав мысли поздней гостьи. Добавил чуть слышно: – Потому как если ты любишь человека, то готов душу из себя вынуть и продать, лишь бы он был твоим.
Мирина с удивлением посмотрела на колдуна. Его голос на последней фразе странно дрогнул. Но на губах Мрака уже играла привычная язвительная усмешка.
Он несколько раз стукнул длинными изящными пальцами по столу, и Мирина невольно подумала, что колдун явно не утруждает себя обычным деревенским трудом. Затем провел рукой по лицу, будто стирая нечто невидимое. И размеренно проговорил, пристально глядя на девушку:
– Сестра твоя… пусть живет.
Мирина не удержалась и с нескрываемым облегчением перевела дыхание. Робко улыбнулась было, но колдун продолжил, и она вновь замерла в тревожном ожидании – какую плату потребует он еще.
– Но голос твой у меня останется, – строго сказал Мрак. – За любой договор, даже расторгнутый, надо платить. Ты заплатишь голосом и разбитым сердцем. Будешь обречена видеть, как счастлива твоя сестра с твоим любимым. Выдюжишь?
Мирина уверенно кивнула, хотя в глубине ее души вновь зашевелились ядовитые змеи сомнения.
– Ну-ну, – с улыбкой проговорил проклятый колдун, от внимания которого, казалось, не могла укрыться ни малейшая мелочь. – Надумаешь еще чего мне предложить – приходи.
Мирина вновь не увидела движения колдуна. Только что он стоял от нее в нескольких шагах, как вдруг оказался совсем рядом.
Мирина не успела и охнуть, как он впился жестким сухим поцелуем ей в губы. Его рука хозяйским властным жестом легла на грудь девушки, угадывающуюся под мокрой тканью.
Голова у Мирины закружилась. По телу разлилась приятная истома. Внизу живота зародилась странная пульсация, которая с каждым мигом становилась сильнее.
Из горла девушки вырвался невольный вздох наслаждения. Теперь не колдун держал ее, а она сама подалась вперед, одновременно и желая, и страшась продолжения.
Но тут же все прекратилось. Мрак грубо оттолкнул девушку, резко отстранившись. Отвернулся, скрыв свое лицо в тени. А когда заговорил, то голос его был необычно суров и жесток.
– Иди! – приказал он. – Уходи прочь немедленно, девчонка!
Мирина послушалась.
Словно в забытьи вышла она из дома. Не помнила, как, крадучись, преодолела обратный путь. Дождь продолжал идти, но над ее головой повисло необычное тягучее марево, оберегая от капель. Мирина так и не поняла, что за чудо это было. Неужели Мрак позаботился о ней? Да нет, чушь! С чего вдруг колдуну утруждать себя такими мелочами?
Дома было темно и тихо. Никем не замеченная, Мирина проскользнула к своей кровати. Сняла мокрую ночную рубашку, затолкала ее глубоко под кровать, надела чистую и сухую. Легла и лишь потом поняла, что не слышит больше страшного сиплого клекота, вырывавшегося прежде из груди сестры. Не выдержав, вскочила с места и кинулась к ней сломя голову.
Дарина мирно спала, подложив под щеку ладонь. Ее светлые волосы разметались по подушке, на щеках играл румянец. Не тот страшный пунцовый, говорящий об убийственном жаре, а спокойный и ровный.
На следующий день первым, что услышала Мирина, когда проснулась, был заливистый смех ее сестры. Мать строго-настрого
