очевидна. И маловероятно, что в деяниях Кукольника задействован профессор Живчиков, в силу преклонного девяностолетнего возраста.
«Ага, – подумала я с иронией, – то-то о запоях Ульва вы ни слухом ни духом».
Хотя об этом, конечно, старались особо не распространяться. Нечего портить неприглядными фактами светлый облик нашей полиции!
Вслух, конечно, сказала совсем другое:
– А как будем проверять? Думаете, получится поймать на горячем?
Воображение тут же подкинуло картинку: черная-черная ночь, старое кладбище, Ясная с лопатой наперевес… Представить с этим низменным орудием Ульва не получалось – он волшебник скальпеля и дуговой пилы, а не какой-то там гробокопатель. А Стенли обошелся бы магией.
– Разумеется, нет! – Мердок укоризненно покачал головой. – Подобные вещи случаются лишь в детективах. А нам с вами следует поискать какую-либо связь между означенными лицами и Чандлером или Басюном, поскольку именно в таком ракурсе я их до сих пор не рассматривал.
Я вздохнула – ну у него и манера изъясняться! – и спросила тоскливо:
– Зачем им это?
Вышло проникновенно.
– Мотивы выясним позже. А пока займемся более насущными вопросами.
– И с чего начнем? – мрачно осведомилась я.
– Со звонка в больницу, – ошарашил меня Мердок и протянул руку к блюдцу. – Вы позволите?
– Само собой. – Я придвинула средство связи к дорогому начальству и навострила уши.
Позвонил он, конечно, лечащему врачу Сидорова. Уяснив, кто у аппарата, тот разразился такой тирадой, что мне захотелось отодвинуться подальше.
– Успокойтесь, пожалуйста, – вежливо попросил Мердок, улучив небольшую паузу. – Будьте любезны, говорите по существу. Итак, состояние господина Сидорова пока без изменений?.. Тише, прошу вас…
Врач просьбе не внял. Он костерил последними словами полицию, Сидорова, его полоумную невесту и народную медицину.
– Постойте, я не вполне понял… Хм, вот как? Какая нелепость! Да, я вполне разделяю ваше негодование… И держите меня в курсе, пожалуйста. До свидания.
Мердок сбросил вызов, посмотрел на меня и потер висок:
– Вы ведь слышали, о чем шла речь?
– Конечно. – Я не видела смысла отрицать. – Соловьева то ли где-то вычитала, то ли кто-то ей подсказал, что вылечить ее жениха можно поцелуем.
– Поцелуем истинной любви! – уточнил Мердок с невыразимым отвращением. – И, разумеется, она немедленно воспользовалась рецептом. А поскольку желаемого результата это средство не возымело, попыталась… хм, усилить воздействие. И теперь завотделением требует привлечь ее за хулиганство, поскольку увидевшая это безобразие медсестра споткнулась и разбила упаковку очень дорогого лекарства.
Я усмехнулась:
– Так во что вы не верите – в любовь или в нетрадиционную медицину?
– Я не верю в шарлатанство, – с неожиданной резкостью ответил следователь. – Маргарет верила, однако ей не… – Он резко оборвал фразу и отвернулся.
– Маргарет – это?.. – осторожно уточнила я.
Вопрос повис в воздухе. Наконец Мердок обернулся.
– Маргарет – это моя жена, – произнес он устало. – Покойная жена. Она умерла два года назад. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
– Простите, – с неловкостью сказала я, отведя глаза. – Но иногда это работает.
– Стравински, – вздохнул Мердок. – Только не говорите, что вы верите в эту чушь! Быть может, и вот этим пользуетесь?
Он кивнул на рекламный буклет, увенчавший стопку неразобранной почты.
«Вылечу от алкоголизма и наркомании! Гарантия 200 %!»
Какой идиот додумался бросить такое в ящик домового?
– Алкоголики – это мой профиль, – усмехнулась я через силу. – Хотя я использую другие методы. И все же всякое бывает.
