– Зачем было его очаровывать? – вздохнула я, выйдя на крыльцо.
– Мне было скучно, – надула губы сестра. – Ты ушла с этим следователем и… Кстати, а он милашка!
Не сдержавшись, я фыркнула. «Милашка», надо же!
– Не заметила, – сдержанно ответила я.
– Ну как же! – Роза округлила зеленые глаза и сложила руки перед грудью. Конвоиры, впихивающие задержанного в «воронок», застыли как околдованные. – У него такие глаза! Такие теплые, завораживающие, бархатные, и цвет… Как трюфеля, вот!
Роза мечтательно улыбнулась, и задержанный длинно присвистнул, а конвоиры едва не закапали слюной тротуар.
– Ой! – Сестренка опомнилась и преувеличенно смущенно потупилась. – Извини, оно само как-то получается.
Я только вздохнула. По правде говоря, Роза действительно не виновата. Если уж кто и виноват, так это мама, хотя сама она считает, что ей просто не везло в любви…
Отправив сестру домой, я решила сделать обход. Собиралась ведь навестить троллей, а заодно заглянуть к тихому алкоголику-водяному, проведать лежачую бабулю Сабрину, выяснить, как дела у Волосатой Мэг…
Я с удовольствием прошлась по знакомым улочкам. Есть какая-то неизбывная прелесть в частном секторе. Каждый дом, каждый участок имеют свой характер. Они не выстроены по ранжиру, не выдержаны в одном стиле – пестрые, своеобразные, в разноцветье садов и цветников. Настоящий оазис сонной сельской жизни посреди шумного промышленного города…
На пересечении Абрикосовой и Виноградной пристроился небольшой круглосуточный магазинчик со всякой ерундой (а заодно и с куда более востребованным алкоголем) и банкоматом, который уже прилепили на место. Только пятна свежей штукатурки выдавали недавние события.
Я доброжелательно поздоровалась с курящей на крыльце дебелой продавщицей, которая при виде меня попыталась изобразить саму невинность. Можно подумать, я не в курсе, что она продает самогон! Но поймать за руку ушлую продавщицу никак не удавалось. Да я и не сильно старалась, зная, что свято место пусто не бывает.
А вот на другие нарушения я глаза не закрывала и потому напомнила о давнем грешке:
– Надеюсь, больше вы алкоголь несовершеннолетним не продаете, Ника?
– Ни-ни! – вытаращилась она. – Чтоб мне лопнуть! Одного штрафа мне за глаза!
Я улыбнулась и вдруг поняла, что напрочь кое о чем позабыла:
– Более-менее приличный торт есть?
– Уж извиняйте. – Ника развела руками. – Ни тортов, ни пирожных не держим. Портятся быстро. Печенье хотите?
– Хм. – Печенье мне не подходило, и я спросила со слабой надеждой: – Шоколад? Конфеты?
– Не-а. – Для убедительности продавщица покачала лобастой головой и вдруг просветлела: – Мороженое есть! Хорошее. Хотите?
– Ну… – Я заколебалась, потом махнула рукой: – Ладно, давайте.
Хм, зато оригинально!
Дом троллей больше походил на груду разновеликих камней в окружении хмурых елей. Звонка у них сроду не было, так что пришлось по старинке кричать от калитки:
– Хозяева! Эй, хозяева!
Голос у меня звонкий, к тому же сразу отозвались все окрестные собаки.
– Чего надо? – недовольно откликнулся кто-то из глубины дома. – Кого принесло?
Горным троллям яркий солнечный свет не особо приятен, так что я не удивилась, что никто не вышел меня встречать.
– Анна Стравински! – крикнула я как можно громче. – Домовой!
– Ой! – Обитатель дома засмущался и умолк. Потом опасливо уточнил: – А что мы сделали-то? Мы тихо!
– Ничего. – Я улыбнулась, сообразив, что мой визит сочли следствием очередной жалобы мадам Цацуевой. Кстати, надо ее тоже проведать как-нибудь. – Я поблагодарить пришла!
– Чего?! – не поверили мне.
– Спасибо сказать! – уже нетерпеливо крикнула я. Переминаться перед калиткой надоело, к тому же мало приятного в том, чтобы торчать на солнцепеке. – За того зомби!
Кажется, теперь тролли всерьез озадачились.
– Ну заходите тогда, – хрипло разрешил старший, Грендель.
Я осторожно толкнула калитку и направилась к дому, обитатели которого расположились на бревнышке в тени деревьев. Вместо стола они приспособили здоровенный валун, так что отдыхали даже с удобством.
