она еще будет работать, а за остальное не отвечаем. Комплектующие, сказали, старые. Оберст спросил – можно ли заменить, они сказали – база тоже старая, новые комплектующие не подойдут.
Счет за услуги выставили такой, что Штуцер предложил завалить их – за борзость. Договорились, что они за эту же цену еще составят предварительный список нужного оборудования и калькуляцию работ по установке.
Все эти переговоры приходилось вести Оберсту и, чтобы спецы не боялись, он выступал в роли инженера объекта. В конце концов образование у него было соответствующее, а Штуцер все переговоры сводил к мордобою. Здесь на пустыре это давало хороший эффект, но городские, конечно, к такому были не приучены.
– Открой окно, что ли… – сказал Оберст. Несколько бригадиров, находившихся тут же, вскочили было с мест, даже Симонс, с рукой на перевязи, но это относилось к Штуцеру.
– Ша! Сидеть всем! – приказал он и, подойдя к зарешеченному окну полуподвала, открыл одну из створок. Вместе со свежим воздухом в помещение хлынул гул свободного торжища – до «круга» тут было метров сорок.
– Сводку мне дали? – спросил Оберст, садясь за стол.
– За вчера по всем наименованиям, – привстав, сообщил Гузной, наголо бритый бандит со шрамом через все лицо. Гузной отвечал за расход дури – другими словами, был менеджером по реализации.
Раньше он служил на «круге» обычным охранником, но после парочки историй, где зарекомендовал себя как хороший стрелок, продвинулся до шкуродера. А там неожиданно проявился его талант к счету и учету расходов, когда бригадир назначил его продукты выдавать. Оказалось, что Гузной никогда не выдавал лишнего, не зажимал чужое и сводил дебет с кредитом.
С того времени прошли еще годы, прежде чем он стал ответственным по учету.
– Да, вижу, – придвинул к себе листок Оберст и пробежался глазами по колонке. – А почему «зеленая медь» просела?
– Так мы главный компонент на «дюймовочку» перебросили, поэтому «зеленой меди» меньше, но благодаря выходу «дюймовочки» прибавили от этой замены пятнадцать процентов.
– Ага, вижу, – кивнул Оберст, и Гузной перевел дух. Он знал, что, если главный с виду спокоен и немногословен, значит, готовятся большие разборки, по результатам которых находится работа для Штуцера. А после его бесед дорога либо к лепиле на пару недель, либо в яму, которых тут на пустыре хватало.
– А это что? – спросил Оберст, заметив еще один подколотый к отчету листок.
– Это предложения, сэр. По расширению ассортимента, – снова привстав, проблеял Гузной. Он боялся, что босс сорвется именно на нем. Ну зачем он сегодня полез с этими предложениями? Не мог подождать до завтра? Мог, конечно, но тут никогда не угадаешь.
– Так, вот эта третья позиция, это что?
– Алкоморфологическая взвесь. Пакуется в баллоны.
– Почему не указан уровень?
– Это зависит от концентрации, обычно от одной до десяти тысяч единиц, – пояснил Гузной.
– Но по цене – мы же не сможем это здесь продать, у нас две трети рынка шняги делают.
– Я засылал своих человечков, сэр, в «Конюшенный загон» и на «Карусельную песенку». Они вовсю втыкают этот товар развозом. Поднимают реальные суммы.
– Развоз по городу потребует башлять копов. Ты это понимаешь?
Гузному показалось, что Оберст начала раздражаться, и он почувствовал, как под майкой по его животу стекают капли пота.
– Я понимаю и готов взять упп… правление процессом в свои руки.
– Потянешь?
– Если еще пару помощников – потяну. Уже есть прикидки и наброски расширенного бизнес-плана.
Оберст сел прямее и забарабанил по столу пальцами. Потом посмотрел в окно, через которое было видно только пасмурное небо.
– Хорошо, давай завтра свой план, посмотрю.
– Спасибо, – привстав, поблагодарил Гузной.
– Ну а теперь к следующему номеру нашей программы, – многообещающе произнес Оберст и, выйдя из-за стола, обошел его и, присев на угол, уставился на бригадиров. – Давай, Симонс, начнем с тебя.
– Я… я все подробно написал… – сообщил бригадир с рукой не перевязи, поднимаясь.
– Читал, но там как-то сбивчиво. Давай своими словами, но с выражением, – предложил Оберст и криво усмехнулся.
