Другое даёт она. А Предслава…
Стой, глупая. Потом о сестре думать станешь. Тебе егеря на пятки наступают!
Солдат следовало увести подальше от рунного круга, закружить, запутать, сбить с толку, чтобы они в самом прямом смысле заблудились в трёх соснах, ибо сосен, средь которых можно заблудиться, на всём островке набралась бы едва дюжина.
Она всё сказала Молли, Деве Чёрной Воды. И теперь, хотя связь и разорвалась, всё равно чувствовала, как бьётся её сердце, быстро, часто, взволнованно.
Ничего, девонька, скоро помощь моя подоспеет. Прости, не могу сама с тобой рядом сражаться, надо дорожку отходную торить.
Ибо не просто геройски умереть сегодня надо, но выжить – и победить.
Конечно, могла старая Анея Вольховна выпустить на имперских егерей всю силу своего чародейства, все тайны, добытые у Зверей и у самой природы. Но крепко наставляли в своё время и Верея, и отец, а потом и она сама понимала, принимая изречённое Зверьми – есть людское и есть нелюдское. Звери не сражаются за людей. Звери не правят людьми. У них свой долг и своя война.
А потому – замкнут рунный круг, пришло в движение её чародейство, и осталось ей, старой, лишь водить за собой егерей, надеясь, что там, внизу, ученица её исполнит всё, как должно.
Молли, лорда Спенсера и надвинувшуюся цепь теней разделяло около дюжины шагов. Очертания тёмных фигур таяли в сером тумане, нечёткие, зыбкие, размытые, они словно выступали из мглы, до конца от неё не отделяясь.
Чем-то они очень напоминали пустоглазов. Точно так же не было у них лиц, точно такие же незаполненные провалы глазниц – их не увидеть, они скорее угадывались.
Молли ощутила озноб. Пустоглазы были мелкой нечистью. Когда в мире есть магия, понятно, что есть и нечисть, подобно тому как в большом городе кроме людей хватает и крыс, и тараканов.
Эти же гости, чем бы они ни оказались, выглядели куда внушительнее.
Серые нити тумана медленно ползли к ногам Молли, обвивались вокруг ботинок, и она заметила, как непроизвольно переступил лорд Спенсер.
– Молли… – хриплым шёпотом выдохнул эрл. – Решайся… или мы с тобой – или никто.
Он переложил клинок в левую руку, правой достал из кармана пару тонких лайковых перчаток. Натянул одну за другой.
Тени послушно ждали, молча и ничего не предпринимая.
Он что-то знал, этот граф. Но…
Что-то тёплое и ласковое коснулось Моллиной щеки. Словно дуновение летнего ветерка, наполненного солнечным светом и медвяным запахом лугов. Могучие леса дохнули ей в спину, разворачивая незримые для других ветви, поднимаясь за её плечами, готовые умереть, но не отступить.
Точно так же, как те, что встали из окопов и траншей под Мстиславлем, когда она, Молли, повела их в отчаянную атаку.
Вот только не на тех, кого надо, вдруг поняла она.
Пока стреляют друг в друга Джон Смит с соседней улицы и мальчишка-«варвар», во всём подобный Всеславу, совсем другие силы безнаказанно обделывают собственные делишки.
– Нет.
Наверное, она прошептала, потому что лорд Спенсер вопросительно поднял бровь.
– Нет, – повторила она громче. – Все уйдём – или никто!
– Что за глу…
Девятый эрл не договорил, тени качнулись, полились, заструились вперёд, стремительно поглощая последние футы разделявшего их с Молли пространства.
Задул в лицо ледяной ветер, резанул по щекам, заставил резко опустить на глаза очки-консервы.
Спенсер что-то выкрикнул, но даже Молли не смогла разобрать его слов. Словно бы на латыни, но какой-то уж слишком хитрой.
А затем в неё ударила волна нестерпимой стужи, на что сама она ответила почти инстинктивно потоком жгучего пламени.
Это было сладко – не сдерживаться, не думать ни про эхо, ни про иные последствия.
С её рук, с волос, растрепавшихся и выбившихся из-под шлема, потекло пламя. Родное, привычное, словно кровь в жилах. Всё другое давалось ей с трудом и ошибками, а вот огонь – нет. Словно с ним родилась.
