и флягу с водой. Хлеб был тёмный, плотный, ржаной.
Сержант впился зубами в краюху, украдкой поглядывая на варварку.
Хороша, признался он себе. Рослая, статная, высокая грудь, плечи гордо развёрнуты; приодень её, так все красотки Норд- Йорка исшипятся от зависти.
Женщина – Седая – перехватила его взгляд. Её собственный взор заледенел, и его наполнило такое презрение пополам с ненавистью, что мастер-сержант, мигом вспотев, поспешил отвернуться, вжимая голову в плечи.
Ему вдруг сделалось очень, очень страшно.
…Кракен мчался сквозь сгустившуюся ночь, оставляя позади лигу за лигой. Люди и оборотни на его спине спали – безмятежно, ничуть не опасаясь, и мастер-сержант вскоре понял почему. Стоило ему шелохнуться, как волк с медведем разом вскинули головы, воззрившись на него в упор.
Медведь негромко рыкнул, да так, что у сержанта разом отпала всякая охота шевелиться.
…Едва забрезжило утро, когда перед ними из морских волн воздвигся остров с исполинской горой цвета запёкшейся крови.
– Вот и добрались, – сказала по-имперски старая ведьма, довольно потирая руки. – Вставайте, kasatiki. Ваш черёд пришёл.
Харпер затрясся как осиновый лист.
Щупальца кракена перекинулись, словно корабельный трап, через полосу прибоя.
Впереди лежал каменистый пляж, пустынный и покинутый.
– За мной, – решительно и весело бросила старая ведьма, легко, по-молодому перебежав на берег.
Всеслав ничего не понимал. Зачем Анее Вольховне понадобились эти двое пленных? Что она тут измыслила? Почему ничего не говорит, ничем не делится? Им сейчас идти в бой, а она…
Точно так же, похоже, думала и Предслава Вольховна.
– Анея, стой. Что делать-то собираешься? Куда мы вообще лезем?
Кракен втянул щупальца и бесшумно скрылся под водой, словно его тут никогда и не было.
Оба пленника судорожно озирались. Мастер-сержант, гляди-ка, очухался наконец. Следить в оба глаза придётся, подумал Всеслав. Он поймал взгляд сестры – та, похоже, думала то же самое.
– Вот что, дорогие волки, медведи и ты, младшая сестрёнка. – Всеслав не помнил, когда Анея Вольховна последний раз пребывала в таком хорошем расположении духа. – Дело у нас простое. Вытащить отсюда Молли – и назад.
– Куда уж проще, – сухо сказала Предслава, складывая руки на груди. – Мы торчим тут на виду у всех, словно пугала. Сестра! Почему ты молчишь?.. Здесь же может быть охрана, солдаты, армия!
– Нет здесь никого, – впервые за всё время пути посерьёзнела Анея. – Это остров, мы тут никогда не появлялись.
– Они знают про кракенов. Или хотя бы догадываются, – возразила Предслава. – Значит, должны были хоть как-то, но защититься и от удара с моря. Я бы вот защитилась, это точно.
– И пускай, – пожала плечами госпожа Старшая. – Я сказала, слушайте меня! Дело у нас тут только одно, вытащить Молли. Зверюшка моя любого послушает, любого обратно доставит. Поэтому…
– Где она? – вновь перебила младшая сестра. – Где её держат? Ты знаешь? Как туда пробраться? Какая охрана? Сколько?
Анея Вольховна скрестила руки на груди и молча воззрилась на Предславу. Та прикусила губу, но взгляд упрямо не отводила.
– Не знаю, Младшая. Ничего не знаю. Ни где Молли, ни как глубоко её заточили, ни как стерегут. Всё это придётся вызнавать прямо тут, на месте. А потом драться. Или, может, сразу начинать драку – тебе, я знаю, это понравится. Кто останется, кто уцелеет – доведёт Молли до берега. И уберётся отсюда так быстро, как только можно. Всё ясно?
– Нет. Эти двое нам зачем? – Предслава кивком указала на пленников.
Лицо старой колдуньи вдруг разом утратило последние следы весёлости.
– Наши ключи, дорогая. Отмычки мои. Всё ясно? Вот и не задавай больше глупых вопросов. Пошли. Во-он туда, к самой горе.
…Это было отвратительное место. Здесь воняло мертвечиной. Нет, не той, что становится пищей для пожирателей падали и занимает своё место в вечном кругу жизни и смерти – здесь воняло мёртвой мертвечиной, хотя Всеслав не смог бы объяснить и сам
