себе, что это значит.
Берег оставался пустынен, склоны красной горы поросли низкими кривоватыми деревцами, поднимавшимися Медведю едва до плеча. Над оставшимся за спиной морем орали чайки. Волка рыскала впереди, но, возвращаясь, всякий раз лишь качала головой.
Пусто. Безмолвно. Мёртво.
Здесь не просто мёртво, думал Медведь. Что-то словно высасывает из тебя само желание жить. Хотя, казалось бы, что тут такого страшного или хотя бы пугающего? Остров как остров, гора красивая, алая, он подобного нигде не видывал…
Нет, не просто мёртво. Лес, конечно, тут совершенно обычный, муравьи, жуки, гусеницы, какие-то пичуги – но вот под ним, под этим лесом…
Медвежий нюх, нюх оборотня не обманешь. Крылось тут что-то ещё, под этой багряно-алой горою, глубоко-глубоко под её корнями, что-то, заставляющее вспомнить о другом молчаливом исполине, что высится уже в родных краях – о Чёрной вершине.
Предслава Вольховна подталкивала в спину обоих пленников; Анея же шагала вперёд так, словно следуя давным-давно знакомым путём.
Никогда, нигде, даже в Норд-Йорке, даже в искалеченных, иссечённых просеками лесах в его окрестностях Всеслав не ощущал такого всеобщего молчания, столь бездонной, поглощающей всё тишины.
Лапа его легла на корявый корень карликового дерева – и сразу отдёрнулась.
Больное дерево. Словно грызёт кто-то, выедает незримо сердцевину.
«Сестра!»
Волка почувствовала, обернулась. Глаза её расширились.
«Брат?»
«Здесь всё – мертво».
Волка нахмурилась. Она не понимает.
И нет времени объяснять…
Медведь одним движением оказался рядом с Анеей Вольховной.
– Знаю, милок, – не поворачивая головы, бросила ведьма. – Мертвечиной несёт? Почуял? Так я и думала. Нет, заранее не знала – я ж тут не бывала. Но… догадывалась, скажем так.
Рука её коснулась его мохнатой шеи.
– Скоро мы её выручим, – шепнула она еле слышно. – Слышишь, медведик? Выручим. Доведи её до берега, медведик, как хочешь, но доведи. Кракен вас отсюда увезёт.
«Вас?»
Вопрос, наверное, слишком явно читался в его зрачках, потому что глаза старой колдуньи вдруг сузились.
– Вас, медведик, вас. Тебя и Молли. Или её и Таньшу. Или её и Предславу. О! В глазах читаю – да чем же она так важна? Тем, что вулкан усыпила? Нет, не этим, мой дорогой. И даже не тем, кого взорвать-сжечь может. А тем, что углядеть-узреть сможет, и не только углядеть, но и понять. Только у неё такое и выйдет. Под Чёрной Горой, кабы не она – ничего бы не получилось, и совсем даже не из-за наших чар, – закончила она непонятно.
Это я и так знаю, подумал Медведь. Молли была ключом, без неё, да, ничего б не вышло – какая ж это новость?
Или там, под горой, случилось и что-то ещё?
– Все полечь тут можем, но Молли ты мне вытащи, – не глядя на него, закончила старая ведьма. – Или не ты. Или Волка. Но вытащите!
Чепуха какая, подумал Всеслав. Стареет Анея Вольховна, что ли? Что за геройство пустое? Все отсюда выберемся, все как один.
И он решительно повторил это вслух.
Анея Вольховна неопределённо хмыкнула.
– Не всё так просто, Медведюшка. Не просто так мы с лордами этими переведываемся. Вот, кажется, начала я догадываться, чьи именно плохие советы они слушают!..
– И чьи же это? – проворчала Предслава Младшая, подходя ближе. Над пленниками нависала зубатая пасть Волки, и на обоих имперцев это, похоже, действовало парализующе.
Анея Вольховна глянула на сестру, как показалось Всеславу, с известным превосходством.
– Сказывал ещё батюшка, когда учил нас… – Она вдруг оборвала себя, махнула рукой: – Э, э, а это ещё что?
