Боекомплект полный, как к пушке, так и патронов к пулемётам хватало. Норма.
Егоров, получив информацию о нашей находке, на несколько секунд задумался, осматривая окрестности, указал место, где копать капонир; экипаж он сформировал из своих людей, командиром машины назначил Ильина. Тот в срочную в танковых войсках на танкетке служил, так что разбирался. Я передал ему БА, шлемофоны и остальное, после чего направился к себе.
– А оружие экипажа? – напомнил Васильев, останавливая меня.
– Какое оружие? – сделал я честные глаза.
– Три единицы. Ты и так, я смотрю, любишь его собирать. Сколько уже набрал? Десять пистолетов есть?
– Я не я и собака не моя, – отрезал я.
С оружием это действительно так, короткоствол с убитых я снимал и прибирал себе. Только старшина немного ошибся, у меня его уже было три десятка единиц, три карабина, винтовка, ну и патронов общим числом около полутора тысяч. Даже три гранаты есть. «РГД-33», две штуки, и классическая «лимонка». Новые находки я уже спрятал на «Маркизе», чтобы погранцы не нашли. С десяток в кабине под сиденьем, остальные в сидорах или завёрнутые в мешковину на раме. Если знать как, можно хорошо спрятать.
В общем, пока сформированный экипаж нашей новой боевой единицы копал капонир, мы с Авдеевым попрощались. Топлива в баке до Житомира ему должно было хватить, так что, погрузив шесть задержанных подозреваемых и одного погранца для охраны, он поехал к себе в часть. По пути он должен завернуть в один городок, сдать задержанных, и поедет дальше. Погранца я потом заберу, когда привезу очередную партию задержанных. Ох, сколько я их уже перевозил, скольких повидал. Правильно Васильев говорил, быстро я так глаз набью на подозрительных субъектах, уже сам стал машинально по толпе глазами зыркать и определять, где простой беженец, где возможный засыл, или ещё кто. Вырабатывалась такая привычка.
Ночь, мало кто из нас спал, так что, проводив Авдеева, я забрался под машину и, накрывшись курткой, спокойно уснул. Где я устроился, все знают, если что, разбудят.
Разбудили меня немцы. Уже перед самой темнотой я подскочил на месте, когда разорвалась очередная бомба. Нет, не так, бомбочка, так как с прошлой бомбардировкой это было не сравнить. Я не ошибся. Наш пост атаковали два «мессера», сперва зашли со стороны солнца, сбросили мелкие бомбы, а потом пулемётами и пушками начали ходить над нашими головами. Бронеавтомобиль уже стоял в капонире, так что его не задели, но все погранцы били по «мессерам» из личного оружия, кто используя бруствер, кто стоя на коленях. На дороге образовалась пробка из битых машин, водители двигающихся следом начали объезжать их по полю. Явно разрасталась паника, некоторые обезумевшие от страха водители давили людей, что бежали от колонны в поле, а я, мельком выглянув и увидев это безобразие, сел на дно капонира и стал тереть шишку, что стремительно росла на темечке. Разрыв бомбы заставил меня подскочить, а рама у полуторки ох и крепкая. Я даже не понял, что загудело после удара, она или моя голова.
Когда налёт завершился, я выбрался из капонира и побежал к пробке, оттуда доносились крики раненых, стоны и команды уцелевших командиров, над дорогой стелился дым сгоревшей техники. Дело у меня было обычное, незаметно собирать оружие и прятать его на «Маркизе». Это основное, ну и оказывать помощь раненым. Кое-какие знания я имел, и Егоров это знал, назначив кроме как водителем, ещё и отрядным фельдшером. Я успел оказать помощь шести раненым, пока у меня не закончился перевязочный материал, – их уже грузили в уцелевшие машины. Я даже успел незаметно затрофеить два «ТТ» с тел убитых, когда меня нашёл Сомов и сообщил, что срочно вызывает Егоров. Мы вместе добежали до КП, где лейтенант указал на трёх незнакомых пограничников и стоявших рядом с ними двух немецких офицеров, полковника и майора.
– Рома, слушай приказ. Сейчас выгоняешь «Маркизу» и везёшь пленных с конвоем в Житомир, в штаб армии, там уже ждут. Парни машину потеряли в этом налёте. Нужно помочь.
– Понял, сделаем, – я даже подскочил от радости, так как это давало мне возможность побывать у портала.
Пока пограничники грузились в машину, я тоже не сидел без дела, нагло оббежал убитых и собрал трофеи, утащив это всё к машине. Шесть винтовок Мосина и пехотный ДП с одним диском. Всё это я разрядил, связав вязанкой, и убрал в кузов. Васильев неодобрительно покачал головой, но никак не прокомментировал. В общем, выгнав машину из капонира, – эх, хорошо Авдеев раньше уехал, – я выехал на дорогу, и мы под лучами вечернего солнца попылили в сторону Житомира. Нам ещё сунули двух задержанных, все равно по пути, чтобы мы заехали в село, где их сдали, а там же забрали и того пограничника, что уехал с Авдеевым.
На месте мы были в полночь. В сам Житомир нас не пустили, тормознули на посту при въезде. Мол, комендантский час, уже не раз были попытки прорыва диверсантами, так что пришлые погранцы выгрузили фрицев и в сопровождении нескольких бойцов с поста повели их в штаб. Кирилл Ольгин, тот самый пограничник, которого я подобрал по пути, перебрался ко мне в кабину, спросив:
