красноармейцев, у одного отсутствовало личное оружие, у второго была «светка», заставившая меня издать радостный вопль. Даже штык был на поясе, а в сидоре триста патронов в пачках, из которых три десятка с зажигательными пулями. Бронебойные тоже были. А тот, что оружия не имел, обогатил меня на три противотанковые гранаты, шесть «лимонок» и пять десятков патронов в подсумках. Кстати, пограничник помогал мне, так что утаить удалось лишь две «лимонки», остальное пришлось отправить в общий котёл, вот «светку», обоймы к ней и патроны отдавать я отказался. Себе оставил. Хорошая винтовка. Тем более для грамотного, хорошо разбирающегося в технике бойца.
Вернулись мы под утром. Спать, конечно, хотелось, но я боролся со сном, а то у меня уж перепутался день с ночью. Все находки мы сдали Васильеву, кроме «светки», но он её тоже записал, причём забрал у меня все патроны, оставив пять десятков. Всё ушло в общий котёл, ладно, гранаты у меня остались, о них никто не знал. В общем, потихоньку я снова начал делать свои запасы. Кстати, те три противотанковые гранаты у нас были единственные. Их распределили по тем пограничникам, что хорошо бросали гранаты.
Позавтракав, я достал своё новое приобретение и стал изучать, как её разобрать и провести чистку. С такими винтовками я уже учился работать у пограничников, но тогда это был снайперский вариант, а эта обычная, пехотная. В принципе никакой разницы я особо не заметил. Кстати, зря фронтовики ругали эту винтовку, мне вот она понравилась.
Следующие два дня, до первого июля, мы так и простояли на этом перекрёстке. Пост у нас, можно сказать, стационарный, не передвижной, находимся постоянно на одном месте, так что через нас проходили крупные соединения, потрёпанные в боях, колонны санитарных машин, транспортные и остальные. Немцы властвовали в небе, и наших соколов мы видели все меньше и меньше. За последние три дня ни разу. А вот сбитых лётчиков, что проезжали мимо нас на попутных машинах, видели. Да и пару раз авиационные полки, эвакуирующие по земле технику и обеспечение, тоже встречали. Говорили, что из-за отсутствия топлива приходилось жечь самолёты на земле, до того как на аэродромы врывались немецкие танки. Причём не все успевали отойти и были вынуждены принимать бой.
Как только пришёл приказ передислоцироваться на новое место, мы утром погрузились в машину и броневик, накопленный скарб пришлось крепить на борта «Маркизы» и броневика, после чего мы вклинились в одну из отступающих колонн и поехали дальше. Егоров спал рядом, а я следовал за грузовиком, что вёз красноармейцев. Броневик наш пылил сзади, не отставая.
Где-то через три часа, я заметил, что некоторые части колонны сворачивают в лес по приказу регулировщика. Нас отправили туда же.
– Товарищ лейтенант, нам же прямо надо. Чего это он нас в лес гонит? – притормаживая, толкнул я лейтенанта.
Помотав головой, Егоров осмотрелся и велел остановить машину. Притерев к обочине, я остановил «Маркизу». Лейтенант бодро покинул машину, как будто и не спал сейчас несколько часов, и подошёл к регулировщику. Посмотрел его документы, выслушал и вернулся в кабину.
– Впереди мост повреждён, проехать можно, но сложно. Пропускная способность низкая. Поэтому часть техники отправляют в объезд, к другому мосту.
– Грамотно всё организовали, молодцы, – покачал я головой.
Стронув машину с места, мы догнали санитарную колонну, что шла впереди, и пристроились за ней, въехав под тень леса. Так мы и двигались около пяти километров, пока вдруг впереди не разгорелась перестрелка. Я могу ошибиться, но, кажется, там десятка три пулемётов работало. Причём по звуку это были уже знакомые нам МГ.
Неужто засада? Это что, регулировщик липовый? На засаду вывел? Но лейтенант проверял же у него документы, а у него на липу уже нюх развился.
Пока я обдумывал всё это, погранцов снова сдуло из машины, а мимо, хрустя кустарником, протиснулся БА, по обочине направляясь к месту боя. Там же я видел удаляющиеся спины погранцов, они спешили к месту боя. Санитарные машины передо мной начали разворачиваться на тесной дороге, над бортами показались головы раненых, которые пытались осмотреться. Их явно тревожили звуки боя и неопределённость ситуации. Я тоже сдал на обочину, поставив машину на просеку, проложенную броневиком. После чего, схватив «светку», проверил набитые патронами обоймы в патронташе и, прихватив сидор со своими запасами и короткостволом, отбежал в сторону, где залёг на противоположной опушке, взяв под охрану «Маркизу» и ближайшие секторы. Как оказалось, я успел это сделать как нельзя вовремя. На дороге начали появляться немцы. Самая обычная такая пехота в форме Вермахта, с карабинами, а некоторые и автоматами, с прямыми магазинами.
Конечно же, они не выходили нагло на дорогу, а, выскочив на миг, бросали в кузовы машин связки гранат, пока остальные прикрывали их плотным огнём.
