Первые три дня я сидела в своей новообретенной башне, настраивала все что можно, вечерами общалась с родителями. Один раз заезжала Кари, привезла вкуснейших пирожных, которые мы употребили за чаем, только разговор не клеился, да и самочувствие мое было еще далеко от нормального, так что подруга все-таки оставила меня отсыпаться. Только потребовала, чтобы к свадьбе, намеченной через полторы декады, я пришла в себя.
Мама попыталась разок завести беседу об «этом интересном брюнете», но я среагировала неожиданно остро, даже сама удивилась. В общем, эту тему никто больше не поднимал.
Сам интересный брюнет тоже не появлялся, но и забыть о себе не давал. На третий день после нашего разрыва в башню постучался первый курьер. Доставил корзину цветов и сверток с каким-то прибором — на изучение. В прилагавшейся записке до боли знакомым почерком вежливо, но прохладно была изложена просьба о содействии. Прибор, обнаруженный внутри, я опознала и даже причину сбоя определила. Не совсем самостоятельно: пришлось связаться с Вейшаром. Но за время работы накрутить себя успела так, что на следующего визитера, постучавшего в дверь, едва не набросилась.
Надо будет настроить систему наблюдения.
На пороге обнаружился служащий дворца с приглашением посетить завтра королевский обед. Отказ не предполагался. Матушку и шаису Галиану я заметила издали, когда провожала курьера. Женщины, увлеченные беседой, прогулочным шагом двигались ко мне, ветер донес даже смех. Все происходящее мне не понравилось. Эти страшные женщины взялись за меня с удвоенным энтузиазмом.
После того обеда во дворце приглашения посыпались почти дождем. Сортировала корреспонденцию мама, она непостижимым образом уже успела вникнуть во все тонкости светской жизни столицы и теперь раз в пару дней ловко перебирала визитки и приглашения, распределяя на неравные кучки: посетить, игнорировать, по желанию. Так, помимо визитов во дворец, в мою жизнь вошли необременительные, но регулярные чаепития и пара больших приемов. А еще театр.
Театр оказался королевским. Естественно, роскошным, большим и с невыносимо скучными представлениями. Нет, я понимала, что ходят туда не столько наслаждаться искусством, сколько общаться, блистать и сплетничать, но моя нелюбовь к опере была слишком сильна. А другого в Большом королевском театре не ставили.
Зато на следующий день я уже отдыхала душой, сказавшись больной и сбежав в Вилен. Благо для этого теперь даже из башни выходить не нужно было. Приняли меня сначала радостно, но с опаской. Видимо, Шердан, разыскивая меня, успел здорово взбудоражить театр. Никаких представлений в этот день не было, так что я просто спокойно пообедала, причем с куда большим аппетитом, чем во дворце. И вечер провела в отличной компании, где не нужно было натягивать на лицо улыбку и следить за каждым сказанным словом.
О личной жизни и тут болтать не собиралась, но меня затащила в кабинет Фина и спросила прямо:
— Есть хоть одна действительно веская причина отказаться от такого подарка судьбы, как шайсар Тарис? — Она что-то искала в столе, не глядя на меня.
— Может, это он меня бросил, — из чистого противоречия проворчала я, еще и в кресле откинулась.
Мне достался короткий взгляд исподлобья, а потом на стол встала знакомая фляжечка и пара рюмок.
Стоит ли говорить, что домой я попала лишь к следующему полудню? И обнаружила, что башню собираются брать штурмом. По крайней мере, выглядело именно так.
Молодой человек барабанил в дверь давно и как-то обреченно: сейчас он выстукивал по дереву незамысловатую мелодию местного траурного марша. Когда преграда исчезла, юноша слегка завис, а потом залился краской.
— Простите, но леди Кариза сказала достучаться любой ценой и что вы можете оказаться на месте когда угодно.
— Давай, страдалец. — Я обменяла послание на монетку.
Еще парочка посыльных мялась в отдалении, но они тут же подскочили, с поклоном передали визитки, едва не заработав косоглазие в попытке рассмотреть внутренности башни через мое плечо.
Карточки отправились на столик при входе — матушка разберет, — а я раскрыла записку от Кари. Та лютовала, грозилась приехать лично и потащить меня в особняк Тарис, где проходили приготовления к грядущей свадьбе. Я устыдилась и обещала прибыть не позднее ужина. Какой, в конце концов, девичник без подружки невесты. Юноша с облегчением сбежал.
Я даже наверх подняться не успела, как раздался новый стук. Явился посыльный с корзиной цветов. Где Шердан исправно добывал полевые цветы среди зимы, я не знала, но внимание было приятно, чего греха таить. Отрезвляла только неуверенность, прошло ли уже действие последних его прикосновений. На этот раз к корзине прилагался темный сверток, который я распаковала, когда курьер уже успел убраться. Внутри обнаружилась фляга со знакомым вензелем — тот самый напиток, что держала в столе Жозефина.
