– Можно и так, – злорадство чародея потускнело. – Он связан со своей любимой через амулет, по этой связи ее будет несложно найти. Вы смогли вытащить из будущего нас пятерых. Так заберите и ее! Моих талантов для сего чародейства недостаточно. Зато я знаю, как ее искать. Посему предлагаю дальше действовать вместе.
– Нам понадобится дар Трояна, сила великих сварожичей, заклятие моего мужа… – задумчиво ответила великая Макошь. – Нужно время. Посему приглашаю тебя в свои хоромы в Вологде, великий Степан. Мы подготовим все необходимое для обряда там.
– С благодарностью принимаю твое приглашение, всемогущая, – вежливо поклонился колдун.
Вслед за богинями Степан и Матвей поднялись в скромную горницу властителя Москвы. Женщины исчезли в блестящем овале первыми, и тут колдун вдруг взял помощника Сварога за руку:
– Одна просьба, дружище. Не рассказывай никому о моем братстве, хорошо?
– Почему? – не понял тот.
– Во многом знании многие печали, – ответил древней мудростью синий чародей и тоже шагнул в зеркало.
– Подумаешь… – пожал плечами Матвей, задержал дыхание и нырнул в колдовской портал.
Отправился он, понятно, не в далекую Вологду с ее интригами, а домой, в давно уже привычную и родную Устюжну. Вышел в темной и пустой подклети и сразу услышал гулкие удары, от которых мерно подрагивала сама земля. Прошел через комнаты прямо в кузню, остановился чуть в отдалении от наковальни, чтобы на выходную одежду не попадали раскаленные искры.
Великий Сварог, широко расставив ноги, могучими ударами превращал светло-красный слиток в топор. Пышные седые волосы опоясаны ремнем, густая белая борода продета в кольцо. При каждом взмахе играют мышцы под влажной кожей богатырского тела.
Поковка постепенно темнела, и когда она обрела малиновый оттенок, бог-кузнец кинул ее в горн, махнул рукой смертному у мехов:
– Качай! – отер запястьем пот со лба, кивнул Матвею: – Как ты отдохнул, чадо?
– Немного порыбачил, немного постранствовал, пару раз искупался, – ответил, раздеваясь, бог-технолог. Снял с торчащего из стены сучка передник, накинул петлю на шею, стянул за спиной завязки. Выбрал из инструмента средний молоток, забрал у прародителя славян клещи, выхватил ими раскалившуюся поковку, положил на наковальню и принялся легкими ударами формировать и сводить на клин лезвие, затачивать режущую кромку топора. На это ушло всего несколько минут, и мастер вернул уже совершенно готовое изделие в горн, вытянул палец в сторону смертного:
– Качай!!!
Задышали меха, взвились над горном желтые искры, дохнул жаром расходящийся воздух. Поковка из светло-красной стала превращаться в ярко-красную, переваливая температуру в девятьсот градусов. Матвей закрыл глаза, сосредотачиваясь… Вспоминая облик веселого колдуна, своей ненаглядной Заряны, зеленого луга…
Он может! Он все это может! Он – Бог! И у него есть дар!!!
– Не верь глазам своим, – прошептал сам себе великий Матвей. – Это иллюзия…
Бог-технолог воздел руки над светом белых от жара углей, шумно вздохнул – и опустил ладони вниз. Нащупал топор, крепко взял его левой рукой, а правой – зачерпнул полную пригоршню пылающего угля и что есть силы стал втирать его в лезвие, вдавливая, вмазывая, втискивая его в железо. Давил, давил, давил, до боли в пальцах… А потом выдернул заготовку и бросил в корыто с водой. Послышалось злобное шипение, мастерская наполнилась клубами пара.
Матвей, тяжело дыша, поднес руки к лицу, покрутил, рассматривая, рассмеялся:
– Иллюзия! – потом наклонился над успокоившимся корытом, достал топор, подобрал булыжник, лежащий у стены, и с размаху ударил вдоль лезвия. Железо откликнулось целым пучком белых искр, похожих на маленькие звездочки. Матвей ощутил, как его бросило в жар. Он сглотнул и тихо пробормотал: – Не может быть!
– Ты о чем, чадо?
– Сейчас вернусь… – помощник Сварога вышел во двор, отправился к плотницкой загородке, возле которой постоянно валялись обрубки жердей. Подобрал один, примерно полуметровой длины, обстругал своей поделкой, как ножом, один из краев на продолговатый клин, насадил топор, вернулся в кузню и с показной небрежностью, походя, ударил в край наковальни. Лезвие влажно чмокнуло, словно кремниевое острие, попавшее в волчью плоть, и почти на два пальца вонзилось в угол железного постамента.
Лицо великого Сварога, творца обитаемого мира и прародителя славян, обрело в точности такое же выражение, как намедни у стражников, узревших павлина. Бог кузнецов подошел к топору, выдернул, провел пальцем по лезвию, и его глаза округлились еще
