был, похоже, совершенно трезв. Таким я его никогда не видел. – Так что для меня все впервые. Последнее время не было вызовов, Кукольник так и не объявился?
– Нет, сами не понимаем, что происходит. Может, пропал куда-то, хотя вряд ли – такие просто так не пропадают.
У нас не осталось общих тем, поэтому мы стояли молча.
– Рэджинальд, – сержант впервые обратился ко мне по имени, – может, принесешь выпить и закусить? Нам старший инспектор запретил подходить, но ты в своей одежде запросто можешь это сделать. Со вчерашнего дня росинки маковой во рту не было.
Обрадованный, что он ко мне обратился по-человечески, я бросился к столу и, набрав полную тарелку еды, вернулся к ним.
– Вот это нормальный человек, я понимаю. – Сержант принял у меня из рук еду и набросился на нее. Инспектор, который вначале делал вид, что не голоден, вскоре к нам присоединился. – Дрейк, может, уже сменишь гнев на милость, парнишка ведь неплохой… – Сержант легко подтолкнул меня рукой, но я едва не улетел кубарем от такой заботы.
Его напарник промолчал, но потом протянул мне ладонь, а я, улыбаясь во весь рот, схватился за нее двумя руками. Не знаю почему, но сейчас их признание было для меня важней всего на свете.
– Мистер Дрейк Райт, инспектор.
– Рэджинальд, – я запнулся на продолжении своего имени, – можно просто Рэдж.
– Твой отец, кстати, смотрит на тебя сейчас, – произнес он, глядя мне за спину, – похоже, он тебя зовет.
Я не повернулся и остался стоять к нему спиной.
– Мое место сейчас здесь.
Сержант засмеялся, а инспектор улыбнулся и сказал:
– Не переживай, будет как обычно: накажут невиновных, наградят непричастных.
Его слова, к счастью, сбылись не все, хоть саму императрицу мы и не увидели вблизи, поскольку нас не пустили к большой сцене, где она выступила с речью, в которой благодарила всех, кто помогал в тушении пожара и спасении людей. Когда она ушла, настала очередь награждений. Многих непричастных действительно наградили, но не забыли и тех, кто реально участвовал в спасении, пусть их награда была не такой большой, как следовало.
Инспектора и сержанта наградили медалью «За храбрость» и денежным вознаграждением в сто гиней, мне же достался по- настоящему императорский подарок. За него я был готов продать свою душу и горячо благодарил судьбу.
В присутствии всей аристократии герцог Эвенбургский вместе с моим директором вручили мне тот камень, который я использовал на пожаре, в личное пользование. После злополучной ночи, когда я отдавал его мистеру Трасту, у меня сердце кровью обливалось, что снова придется пользоваться мутным маленьким зернышком, которое было мне предоставлено ранее, но выбора не было – я не мог оставить себе камень. Так что теперь, держа в руке огромное сокровище, я чувствовал, как трепещет и радуется моя душа, и представлял, как мне теперь будут все завидовать! Собственный паинит в моем возрасте, да еще таких размеров! Даже у Джеймса ван Гора, сына графа, не было такого, хотя он хвастал, что видел камень отца размером с голубиное яйцо, который считался одним из десяти самых крупных камней империи.
Поздравить меня подошло множество незнакомых людей, и я пожимал протянутые руки, улыбался, но мой разум был занят камнем, который лежал у меня в кармане. Сколько теперь интересного и нового можно будет изучать с помощью его! Это вам не таблицы и расчеты – это реальный взгляд на душу. Увидеть ее своими глазами и прочувствовать рядом с собой дорогого стоило.
Четыре часа пролетели для меня словно мгновение: казалось, что мы недавно приехали, но вот уже опять садимся в парокар и выезжаем из залитого огнями дворца в сумрак дорого Ист-Энда.
– Ты молодец, хорошо постарался. – Отец был навеселе и явно доволен. – Не посрамил фамилию ван Диров. Я доволен тобой.
– Спасибо, сэр. – Что еще мне оставалось ему ответить?
– Давай камень, я буду хранить его у себя, – внезапно произнес он, протягивая руку.
Все мое благодушное настроение слетело одним махом, все мечты и желания, связанные с камнем, тут же рассыпались. Я не хотел отдавать его!
«Почему?! Зачем?! Он только мой,
– Нет. – Я не ожидал от себя, но мой рот открылся и произнес это.
– Что значит нет? – удивился он, и его улыбка превратилась в оскал. – Я привез тебя сюда, щенок! Я устроил тебя в колледж! Я оплачиваю твои счета! И после этого ты мне говоришь нет?! Быстро отдай мне камень!
– Простите, сэр, – отступать мне было некуда, – но камень мой, я его честно заслужил.
Маска благодушия слетела с него сразу, и он стал наносить мне удары кулаком, хоть это и было затруднительно в тесной кабине.
