– Если это не убийства младенцев, то я согласен, – твердо сказал я, – тем более что не похожи вы на человека, который предложит подобное.
– Подумайте, Рэджинальд, я редко кому делаю предложение дважды, но, узнав вашу недавнюю историю, готов дать вам время подумать.
– Я готов приступить к этой работе немедленно! – Я боялся, что он передумает.
«Две тысячи! Черт, да я на эти деньги до конца школы смогу безбедно жить!»
– Вы сами сделали этот выбор, мистер ван Дир. – Он поднялся со скамейки и посмотрел на меня своим холодным взглядом. – Помните об этом, когда захотите сбежать.
Холодок пронесся по моей спине от его слов, но меня было не переубедить, тем более не сегодня, не сейчас.
– Если вы готовы, то вечером я пришлю за вами машину и задаток. Помойтесь, почиститесь, купите новую одежду, а то так и хочется кинуть вам пенни.
Злость вкупе с тем, что его слова были правдой, заставили меня поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза.
– Не я, сэр, был этому виной, – твердо ответил я.
– Хороший ответ, мистер ван Дир, хороший ответ. – Его взгляд изменился, словно он что-то решил для себя, и, повернувшись ко мне спиной, пошел к своей машине.
Когда сверкающий парокар отъехал, из двери участка выглянул старший инспектор и, увидев, что рядом со мной никого нет, облегченно выдохнул, вытер пот платком с лысины и сел рядом.
– Кто это был? – поинтересовался я у него.
– Начальник тайной полиции. – Старший инспектор поглядел на меня, но не решился задать вопрос, о чем же мы с ним говорили. – Стар я стал для всего этого. Еще год – и пойду на пенсию, купим домик у моря, моя старушка заведет петушка и трех курочек, а я куплю себя два улья. Буду по утрам рыбачить, а вечером пить чай с медом. Знаешь, как он полезен для суставов?
– Нет, сэр. – Я был занят мыслями о том, что же мне придется делать за обещанные две тысячи гиней.
– Хорошо вам, молодым, – ни забот, ни хлопот.
Старший инспектор продолжал разглагольствовать, а я составлял в уме план, какие места посетить и где быстро купить готовую одежду. Мне хотелось отмыться от грязи унизительных слов, что пришлось выслушать за последнее время. Главное, какой величины будет аванс.
Утром третьего дня, после того как мою душу купили за аванс в тысячу гиней, я, довольный, благоухающий и счастливый, погрузился в присланный за мною парокар и, мурлыкая себе под нос незатейливый мотив, мысленно тратил деньги.
– Приехали, сэр. – Я так замечтался, что не заметил, как мы прибыли на большое поле с высокой башней посередине.
– Спасибо большое. – Я вылез из машины и удивился, что меня встречают два хмурых военных, мужчина и женщина.
– Мистер Рэджинальд ван Дир? – поинтересовался мужчина.
– Да, сэр? – все еще удивленно спросил я, не понимая, что понадобилось от меня военным.
– Дирижабль скоро прибудет, сэр, так что пока можем познакомиться. Меня зовут сержант Джон Роджерс, а это капрал Найтли Кид, будем знакомы. На время вашего пребывания на фронте мы – ваши телохранители.
– Фронта? Телохранители? – пролепетал я, словно на меня вылили ведро холодной воды.
– Да, сэр, Восточный фронт, там сейчас очень жарко. Мы неделю назад вернулись специально, чтобы забрать вас.
«Неделю? Значит, решение приняли заранее?»
– Сержант, а что я буду там делать? – все еще не придя в себя, спросил я.
– Не могу знать, сэр, мое дело доставить вас в распоряжение майора Люто… – он сбился и тут же поправился, а стоявшая рядом женщина насмешливо хмыкнула, – майора Немальда, командира отряда антианимантов, и охранять вас в дальнейшем.
Все мои радужные мечты рассыпались как карточный домик. Я сразу вспомнил последние слова главы тайной полиции, а также все то, что знал о фронте.
Под тяжелыми взглядами военных я молча достал небольшую сумку из машины и попрощался с водителем. Выбора не было. Вот что значит аванс в тысячу гиней, часть из которого я потратил на новую одежду и обувь, кроме этого, купив себе, наконец, личные часы, а также обзавелся чековой книжкой, которой пользовались только люди определенного достатка. Сейчас я понимал, что, возможно, зря набросился на деньги и так сразу стал их тратить, но ничего с собой поделать не мог: полгода полной нищеты – и тут такое богатство. Кто угодно сойдет с ума от радости.
«Кори себя, не кори, а выбор сделан, – наконец успокоился я. – Пусть будет фронт. В конце концов, телохранителей не зря ко мне приставили».
