Тени приходят с моря

Надеюсь, они вас устроят и ваше пребывание здесь будет удачным. – Его голубые глаза плавно обвели всех восьмерых. – Идемте.

Он говорил низко и размеренно, иногда растягивая гласные, но иногда наоборот – торопливо глотая их. Только Роним знал, что означает эта манера. Только он понимал, что Миаль волнуется. Улучив момент, пока все осматривали обширный холл с высокими окнами, Роним подошел почти вплотную и шепнул:

– Здравствуй, Отшельник.

Паолино улыбнулся ему только краем рта и глазами, но его поза стала расслабленнее. Впрочем, остальные серопогонные вряд ли хоть что-то заметили. Для них управитель был и остался невозмутимым, словно его выточили из камня. Тавенгабар даже не повел своими седеющими острыми ушами.

Управитель не стал звать никого из обслуги и показал комнаты сам. Роним не сомневался: его спальня окажется последней в ряду, и не ошибся. Как только за Бертой закрылась дверь, они с Паолино остались в пустом коридоре вдвоем. И медленно, точно не до конца веря, что все это наяву, обнялись.

– Я не знал, что ты будешь здесь. – Светло-голубые глаза Миаля встретились с его глазами. – Но я надеялся на это. Я тебе рад.

Роним слабо усмехнулся:

– Я приложил все силы, чтобы увидеть, как ты возишься с детишками. Прошло так много юнтанов, Миаль…

– Не так много, – отозвался управитель, наконец опуская взгляд. – Иначе не было бы того, что у них происходит. Уже шестеро, насколько мне известно. Двое убиты электричеством, один раздавлен самолетом, одна утонула, двое упали с мостков.

Эти слова не нуждались в уточнении, но Роним все же спросил:

– Ты уверен, что это связано?

Паолино повернул ключ в двери предназначенной детективу спальни.

– Почти не сомневаюсь. Мы с тобой оба знаем: на этом заводе самолет не придавит человека просто так. Самолеты здесь слышат и понимают лучше людей.

Комната была широкой и просторной. Она мало чем отличалась от той, которую Роним занимал в Аджавелле. С такой же простой мебелью. Бегло оглядев спальню, Роним подошел к окну – это была своего рода привычка. Он не оценивал открывающийся вид, а прикидывал, сможет ли при необходимости кого-либо преследовать или бежать. Отшельник за спиной удовлетворенно хмыкнул:

– Ты не меняешься.

Виднелись черные деревья леса. Тавенгабар говорил, лес называют Дальним. Сейчас среди зарослей светились желтые огоньки, множество желтых огоньков. Слишком хорошо понимая, что это значит, детектив задернул шторы, но так и остался стоять спиной к Паолино.

– Что девочка?

– Ничего выдающегося. Вполне обычный ребенок.

– А мальчик?

– Тоже.

– Это к лучшему.

– А есть новости о… поезде?

Роним вздрогнул. Наконец он обернулся и покачал головой:

– На Перешейке он не появлялся. И я все же надеюсь, что его никто и никогда не увидит. Все кончилось. А там… – он помедлил, – пусть верят во что верили.

Глаза Отшельника сверкнули. Трудно сказать, насмешливо, сочувственно или благодарно.

– И живут как жили?

Роним не опустил головы.

– Не ты ли за это…

– Мы. – В интонации Паолино послышались металлические нотки. Будто щелкнул тяжелый замок.

– Вы. С ними.

Слово «мы» заставило его вспомнить многое. «Если можешь уйти, уходи». Дождь, сдавленные вопли, лязг колес. Он ощутил вкус собственной крови и холод ледяных, цепких объятий. Воспоминание жгло. Детектив попытался отвлечься. Сейчас не время, все в прошлом, все и правда закончилось. И лучше ничего не портить.