Высокая красивая женщина. Темные волосы, пухлые губы, прямая спина. Шарф вишневого цвета на шее – единственное яркое пятно в добротно, но идентично одетой толпе. Паолино тоже глядел на нее. Она смотрела только перед собой.
– Она, правильно? Изменилась. Но она все еще очень молода.
– Дети тогда только родились, помнишь?
– Я не о том. У нее молодые глаза, несмотря на то, что…
В тот миг у него в голове мелькнула странная догадка, и он знал, что она повлияет на ход расследования. И не только на него. Вот только Тавенгабару он этого
– Что?
Почему Паолино так легко согласился принять сыщиков в своих владениях? После всего, что произошло? И после всего, что могло…
– …Несмотря на то, что
– Не только с ней, – коротко поправил Отшельник. – Ты же знаешь, я ничего не смог забыть. Ведь знаешь? Впрочем, не отвечай.
Они замолчали. Женщина с легким шарфом на шее давно скрылась, вереница безликих людей становилась все короче. Последними по трапу поднялись солдаты. Самолет зарычал громче, и маленький волчонок откликнулся из загончика воем, каким-то чудом перебивая мотор.
Кап успел обогнать его и открыл дверь, звякнув колокольчиком. Изнутри повеяло теплом и ароматами разной еды. Запах тушеного в капусте кролика смешивался с запахами рыбы и курицы, чувствовались резкие ноты орехов и пряностей Малого мира. Совсем слабо пахло ягодным трэмом и крепким бодрящим
– Мальчики! – замурлыкала она, поводя острым ухом. – Рада вас видеть. Что будете?
Ла Бонна Лорецца, хозяйка «Причала», была единственной знакомой Рониму полукровкой шпринг, которая не боялась воды. Ла Лорецца любила и воду, и моряков, и последних, пожалуй, даже больше. Бино радостно лизнул ее руку, виляя хвостом. Как и всегда, он не выказал ни малейшего желания разорвать шпринг в клочья. Она ответила ему нежной улыбкой.
– Две говяжьи отбивные с тушеными желудями. Кусок жареного сыра, хороший, с корочкой. – Выбрав свободный стол, ками уже уселся за него. – И что-нибудь выпить, за что меня не оштрафуют на работе.
– То есть воду или сладкий трэм, – уточнила шпринг и, получив ответ, повернулась к Рониму: – А вам, мой дорогой?
– Ему – что-нибудь, что у тебя осталось от обеда, а если ничего нет, то ему тоже отбивную. А мне черножар. Крепкий. И всё.
Роним будто со стороны слышал свой голос – отстраненный, усталый. Желтые глаза шпринг не отрываясь смотрели на него. Когтистая рука бесцеремонно опустилась на лоб.
– Что это с тобой, котик? Не замечала за тобой плохого аппетита. Может, хотя бы пару лапитапьих ножек? С твоим любимым кислым ягодным соусом? Или свеженький торт с симириткой? Хотя бы кусочек? Я же знаю, ты любишь сладкое, и…
– Бонна, – он невольно улыбнулся, – эти зайцы в соседнем корпусе используются как ищейки. Я точно не буду их есть. И сладкого тоже не хочу.
– А рыбу? Мне доставили четыре вида свеженькой… Есть красный скат, и…
– Бонна, я хочу мои отбивные, – напомнил Пагсли. – Хватит обхаживать этого красавчика, неси ему черножар, а его псине потроха.
– Как знаешь, – вздохнула шпринг и удалилась. – Вечно ты…
Пару раз она обернулась. Ее глаза тревожно мерцали. Даже юбки будто бы выдавали возмущение хозяйки своим колыханием.
Роним подтолкнул Бино вперед, и тот послушно влез под стол – так, чтобы свечение иллиция не мешало посетителям. Как и всегда, еду волк получил первым – прошло совсем немного времени, и огромная миска, которую притащил кто-то из маленьких помощников ла Лореццы, оказалась на полу. Судя по раздавшемуся характерному хрусту, Бонна не пожалела хороших мозговых костей.
