резко ухающей вверх-вниз, но зато единообразной по цветам – все местные здания были голубовато-бежевыми, с вызолоченными черепичными или металлическими крышами. Такое сочетание изначально должно было подчеркнуть привилегированность этого участка города. Но со временем на этом стали делать деньги: каждый редкий домик, нарушавший сине-бежевую гамму, платил за это небольшой, но стабильный налог. Куда проще было уступить и перекрасить.
Когда Роним и Пагсли шли в «Причал», Осевая была почти пустой. В этот раз детективы не успели сделать и шагу с тротуара: ками вдруг замер и вытянул руку в сторону, не давая идти дальше. Роним и так все понял. Длинные ярко-красные автомобили с тонированными стеклами бесшумно скользили по проезжей части, оставляя обычные машины позади. А может, обычные жались и пятились сами. Во всяком случае, живые – точно.
– Алопогонные…
Они никогда не пытались стать неприметнее, хотя прекрасно знали, какое впечатление производят, и будто упивались этим. Может быть, они действительно наслаждались эффектом, по крайней мере некоторые из них. Подумав об этом и вспомнив кое-кого конкретного, Роним почувствовал тошноту.
Люди на тротуаре останавливались как вкопанные и провожали машины глазами. Две… три… четыре…
– Что они забыли здесь? – Широкие ноздри Капа раздулись еще сильнее. – Они же ошиваются в Галат-Доре и Такатане, там у них гнезда, унеси их ветер.
– Значит, что-то забыли… – медленно отозвался Роним.
Он тоже считал машины и пытался разглядеть хоть что-нибудь за черным, как вода ночью, стеклом. Красные авто, красные мотоциклы и самолеты, красные паруса на кораблях… Красный был их цветом, а ведь они даже не особенно любили проливать кровь…
Неожиданно детектив заметил еще кое-что.
– Кап… – глухо позвал он, сжимая плечо ками. – Они везут кого-то.
– Свою шишку? – хмыкнул Пагсли.
– Нет…
Кап, догадавшись, помрачнел и уточнил:
– Как ты понял?
Роним указал. Над одной из машин виднелся узкий, но длинный флаг черного цвета.
– Они вешают красный, когда везут своих.
Капрам прищурился и неожиданно поднес руку к глазам:
– Вон и красный… Рядом. Присмотрись. Что это значит?
Ками был прав. Над алой крышей автомобиля развевались сразу два знамени. Красное и черное. Вскоре последняя машина скрылась из виду.
Ласкез полулежал на разогретом камне и дремал. Это был особенный день, по-настоящему теплый и необычайно светлый. Роним, сидевший с мальчиком рядом, поднял к Зуллуру лицо. Ветер был приятным; в Аджавелле такие почти не дули, будто там наступление времени Расцветания было всего лишь условным. Детектив неожиданно подумал, что к этому будет трудно привыкнуть заново. И к кое-чему другому тоже.
Почти каждый послеобеденный час и большую часть вечернего времени он проводил с мальчиком. Вдвоем они могли подолгу бродить по скалам, доходить до опушек Дальнего Леса или – с наступлением темноты и появлением в Небесном саду Сестер Зуллура – сидеть в библиотеке.
Ласкез был удивительно догадливым. Когда они читали вместе, примерно на середине книги мальчик обычно отрывался и быстро писал в свою тетрадь имя, загораживая его ладонью. В конце Ласкез опять открывал тетрадь. Чаще всего он угадывал убийцу. Роним только качал головой: даже он, опытный детектив, ошибался намного чаще. Возможно, дело было в том, что книги писали люди, мало что смыслившие в настоящем сыске и делавшие другие выводы. И для Ласкеза раскрыть их замысел было легче, чем для профессионального следователя. И все же Роним задумался. Что бы предположил мальчик, если бы ему можно было рассказать о…
Здесь он оборвал сам себя. Нет, ничего говорить об убийствах на заводе он не вправе, не только потому, что Тавенгабар устроит ему проблемы за любую утечку информации. Дело даже не в этом. Ласкезу совершенно не нужно знать о
