прогулки. Иссей же держался сдержанно и невозмутимо, а его мысли было невозможно предугадать – и это было характерно для многих стариков, а то и вообще для всех. Большинство древних, которых встречала Зо, казались ограниченными в сильно искривленном пространстве-времени собственной значимости и собственных ценностей. И поэтому все то, чем они дорожили, теряло свою ценность в зависимости от того, как крепко старики были привязаны к своим «миражам». Старики превращались в Тартюфов – или ей так только казалось? – лицемеров, которых она на дух не переносила. Она презирала стариков и их «прелестные» ценности. Но этот, похоже, был не таким. И ей хотелось общаться с ним еще.
Когда они вернулись в деревню, она погладила его по голове.
– Было весело. Я поговорю с твоей подругой.
– Спасибо.
Через несколько дней она позвонила Энн Клейборн. Лицо, возникшее на экране, выглядело отталкивающе, словно череп.
– Здравствуйте, я Зоя Бун.
– И?
– Меня так зовут, – добавила Зо. – Так я представляюсь незнакомым.
– Бун?
– Я дочь Джеки.
– А-а.
Она явно не любила Джеки. Это была распространенная реакция: Джеки замечательно удавалось устраивать всё так, чтобы люди ее ненавидели.
– А еще я дружу с Саксом Расселлом.
– А-а.
На этот раз понять ее чувства оказалось невозможным.
– Я рассказала ему, что собираюсь отправиться в систему Урана, и он сообщил, что вам, возможно, будет интересно присоединиться.
– Он так сказал?
– Да, сказал. Поэтому я и позвонила. Я собираюсь на Юпитер, а потом на Уран, две недели буду на Миранде.
– На Миранде! – воскликнула она. – Так кто ты такая, говоришь?
– Я Зо Бун! У вас что, склероз?
– Миранда, говоришь?
– Да. Две недели. А если мне понравится, может, и больше.
– Если тебе понравится?
– Да. Я не остаюсь там, где мне не нравится.
Клейборн кивнула, словно только это было единственное из сказанного, что имело смысл, и Зо нарочито серьезным тоном, как если бы обращалась к ребенку, добавила:
– Там много камней.
– Да, да.
Долгая пауза. Зо изучала лицо на экране. Худое и сморщенное, как у Расселла, только почти все морщины тянулись вертикально. Лицо, будто высеченное из дерева. Наконец она ответила:
– Я подумаю над этим.
– Вам следует пробовать новое, – заметила Зо.
– Что?
– Вы меня слышали.
– Это Сакс тебе сказал?
– Нет, я спрашивала о вас у Джеки.
– Я подумаю над этим, – повторила она и оборвала связь.
«Ну и ладно», – подумала Зо. Она все же попыталась и теперь чувствовала себя благородной, хотя и остался неприятный осадок. Эти иссеи как-то умели затягивать других в свою реальность, и еще они все были сумасшедшими.
И непредсказуемыми: на следующий день Клейборн ей перезвонила и сказала, что согласна лететь.
При личной встрече Энн Клейборн оказалась такой же сморщенной и высушенной на солнце, как и Расселл,
