– Да ну, ты посмотри туда или вон туда, – она указала на спортсменок. – Пропорции, лица…
– Да, вижу. Но все же, это не как… скажем, Бардо и Атлас, если ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю. Эти симпатичнее.
Мишель кивнул. Майя подумала, что он об этом и говорил с самого начала. На Марсе, наконец, должно стать очевидным, что все они – боги и богини, которым полагается жить в священном довольствии… И половые различия были заметны. Впрочем, она тоже относилась к старому виду, и дело могло быть в ней. Но тот бегун… ах! И вон женщина, пусть и с короткими сильными ногами, узкими бедрами и плоской грудью. А кто это рядом с ней? Еще одна женщина… Хотя нет, мужчина! Прыгун в высоту, изящный, как танцор, – хотя у всех, кто занимался этой дисциплиной, имелись проблемы – Сакс пробормотал что-то о какой-то траве. И все же, даже несмотря на то, что некоторые из них выглядели слегка андрогинными, пол большинства было довольно легко определить.
– Сама видишь, о чем я, – сказал Мишель, понаблюдав за ней.
– Вроде бы. Но интересно, молодежь действительно видит это по-другому? Если с патриархатом покончено, то должен неизбежно появиться новый социальный баланс полов…
– Это то, чего требуют в Дорсе Бревиа.
– Тогда, может, это и создает проблемы для иммиграции с Земли? Не ее объем, а само то, что прибывающие люди происходят из более старых культур. Они будто прилетают из средневековья и вдруг встречают тут этих огромных минойцев, с их почти одинаковыми мужчинами и женщинами…
– И новым коллективным подсознанием.
– Да, наверное. И прибывшие не могут с этим совладать. Они теснятся в иммигрантских гетто или даже в новых городах, где соблюдают свои традиции. Сохраняют связь с домом и ненавидят все здешнее, и их старые культуры снова пронизывает ксенофобия и мизогиния – по отношению как к их женщинам, так и к уроженкам.
Она действительно слышала о проблемах в городах – в Шеффилде и по всей восточной Фарсиде. Случалось, что молодые уроженки выбивали дерьмо из удивленных иммигрировавших обидчиков; иногда бывало и наоборот.
– И молодым уроженцам это не нравится. Им кажется, что они подпускают к себе каких-то чудовищ.
Мишель изобразил гримасу.
– Земные культуры насквозь невротичны, а когда невротичное сталкивается со здоровым, обычно оно становится еще более невротичным, чем когда-либо. А здоровое просто не знает, что делать.
– Вот они и стоят за запрет иммиграции. И толкают нас к новой войне.
Но Мишель отвлекся: начинался очередной забег. Атлеты были быстры, но и быстрей не в два с половиной раза, чем на Терре, как следовало ожидать исходя из разницы в гравитации. Они испытывали те же проблемы, что и прыгуны в высоту, но на протяжении всего забега: они отрывались от земли с таким ускорением, что нужно было держаться очень низко, чтобы не подскакивать слишком высоко над дорожкой. На коротких дистанциях они так сильно наклонялись вперед, что едва не падали лицом вниз, и яростно работали ногами. На более длинных выравнивались почти прямо и начинали грести по воздуху, будто плыли стоя, при этом их шаги удлинялись все сильнее и сильнее, пока не начинало казаться, что они скачут, как кенгуру, только сменяя ноги поочередно, а не на обеих сразу. Это зрелище напоминало Майе, как Питер и Джеки, самые быстрые в Зиготе, бегали по пляжу под полярным куполом – тогда они сами выработали для себя похожий стиль.
С этой техникой победитель в забеге на пятьдесят метров показал результат 4,4 секунды, на сто метров – 8,3, на двести метров – 17,1, а на четыреста метров – 37,9. Но в каждом забеге они испытывали трудности с равновесием, которые возникали на такой скорости, не позволяя им совершать рывки в полную силу. Майя помнила, как видела подобное в молодости.
Соревнующиеся на более длинных дистанциях грациозно подскакивали, примерно как при марсианском беге вприпрыжку, как они называли его в Андерхилле, когда без особого успеха пытались двигаться так же в тесных прогулочниках. Сейчас это было похоже на полет. Одна девушка лидировала бо?льшую часть забега на десять тысяч метров и сохранила столько сил в конце, что ускорялась весь последний круг, бежала все быстрее и быстрее, пока наконец не поскакала, касаясь земли лишь через каждые несколько метров, перемахивая через других бегунов, с трудом перебиравших ногами, пока она пролетала мимо. Это зрелище приводило в восторг, и Майя кричала до хрипоты. Она взяла Мишеля за руку, чувствуя головокружение. У нее лились слезы, она не сдерживала смех. Удивительно было наблюдать за этими новыми созданиями и при этом ничего о них не знать!
Ей нравилось видеть, что женщины побеждают мужчин, хотя сами они, казалось, этого не замечали. Женщины побеждали немного чаще на длинных дистанциях и беге с барьерами, мужчины – в спринте. Сакс объяснил, что тестостерон придавал силу, но и вызывал судороги, которые возникали при длительных нагрузках. Было очевидно, что в большинстве дисциплин все зависело от владения техникой. И каждый видел то, что хотел, подумала Майя. Возвращаясь на Землю… там рассмеялись бы, если бы она начала
