случае, госпожа Тэр знает гораздо больше, чем рассказала. Что ж, в этот раз я допрошу её иначе. И господин префект уже не вмешается: дело намного серьёзнее.
Чутьё подсказывало следователю, что он разворошил осиное гнездо.
Эллина Тэр не давала ему покоя. Все ниточки, так или иначе, вели к ней.
Преступница или жертва? Инструмент?
Возможен и ещё один, маловероятный вариант — подстава. Но она же никто, таких в Сатии — десятки. Если только не обладает какими-то скрытыми способностями. Эх, нужно было провести-таки этот тест!
Перешла кому-то дорогу? Он изучил её биографию вдоль и поперёк — никого. Ничего крупнее бытовых ссор. Мстить ей абсолютно некому.
Нужно, нужно к ней присмотреться и постоянно держать на виду.
Потянувшись к чернильнице, Брагоньер быстро набросал пару строк на листе с печатью Следственного управления, поставил свою подпись и приложил личную печать.
Эллина вернулась из «Белой мышки» с очередной стопкой бумаг на перевод. Другие заказы она пока временно не брала: ночь в тюрьме не лучшим образом сказалась на её душевном равновесии, а без него нечего и думать, чтобы браться за работу. А перевод успокаивал и приносил доход.
Гоэта с подсознательным страхом ожидала обещанного вызова на допрос, хотя умом понимала, что ей ничего не грозит. Сам Главный следователь отпустил её, подписал бумагу о снятии с неё обвинений. Анабель утверждала, что ей ничего не грозит, что высокопоставленный любовник всё устроил. Действительно, мало найдётся в Сатии людей, чьё слово весомее слова первого префекта. Но Эллина никак не могла успокоиться. Она всё чаще подумывала о том, чтобы уехать из Сатии, отдохнуть, подправить здоровье. Но без разрешения следователя нельзя.
Перевод не шёл. Гоэта бралась за него снова и снова, но не могла продвинуться дальше первой страницы. Все слова вылетели из головы, внимание постоянно отвлекали различные мелочи. Пришлось со вздохом отложить то, что должно было прокормить её в период безденежья (бывали и такие), и выйти на улицу, прогуляться.
После ареста, встречая соседей, Эллина каждый раз испытывала смущение и стыд. Все ведь видели, как ей связали руки и затолкали в тюремный экипаж. Такое не забывается, даже если тебя оправдали, всё равно постоянно станут припоминать. Дыма без огня не бывает, раз арестовали, то было за что.
Подумав, гоэта решила зайти к Гланеру: у него должна найтись бутылочка хорошего вина. А выпить ей не помешает — появится хотя бы мнимое ощущение спокойствия.
Гланер жил в Тополином проезде, на границе кварталов. Его дом выглядел намного солиднее, чем жилище гоэты, почти особняк. И зачем одному человеку такой большой дом?
Эллине нравился сад, небольшой, но ухоженный — друг не скупился на приходящего садовника.
Для чего гоэту сад? Любит он жить на широкую ногу, с юности привык, да и девушки любят цветы. Кроме того, Гланер надеялся вслед за отцом получить дворянство, а, по его мнению, дворянин, даже будущий, не мог жить неизвестно где.
Калитка оказалась не заперта, и гоэта без труда прошла по выложенной дроблёным камнем дорожке к входной двери.
Даже в подавленном состоянии Эллине не могла не остановиться перед композицией из солнечных часов (день был сумрачный, так что они не работали) и затейливого узора из ракушек и смальты. Очередная бездумная трата денег, зато необычно и притягивает взгляд.
Гланера дома не было, но открывшая дверь прислуга знала гоэту и беспрепятственно пропустила её в комнаты.
— Проходите, я сейчас вам чаю заварю. Господин Ашерин скоро вернётся. У него работа.
Эллина понимающе кивнула и прошла в гостиную, сняла ботинки и с ногами забралась на диван — друг разрешал.
Гланер появился через час, когда чай был допит, а последние новости со служанкой обсуждены. Поинтересовался самочувствием подруги, предложил съездить к источникам.
— У меня нет денег, — вздохнула Эллина. — А брать из банка не хочу.
— Зато у меня есть. Лин, что ты вечно свою гордость выпячиваешь? Я тебе не посторонний, а друг. Считай подарком.
— Прости, но я таких подарков не беру: не желаю быть никому обязана.
— Вот упёртая! В кого ты такая уродилась? А если в долг? Или в долг ты тоже не живёшь?
— В долг могу, — согласилась гоэта, отхлебнув из чашки сомнительного цвета напиток — успокоительное, приготовленное Гланером. — Я бы на пару недель съездила, никогда ведь там не была…Красиво, наверное. Только это всё мечты.
