– Это подарок Афсати, так воздадим ему должное. Прикажи сварить это мясо.
– Будь счастлив, Садулла, – поблагодарил его хозяин, – дай нам бог побольше таких гостей! Да будет над тобой благословение Афсати!
Тушу освежевали, хозяйка принялась печь пироги с сыром. Полыхает в очаге огонь, варится мясо в большом котле, в кувшине подогревается арака. Когда обед был готов, пригласили соседей. Уселись за длинный стол, во главе стола-хозяин дома, Сосе, бритоголовый, с пышными усами.
Дочь хозяина, Манидза, красивая, шестнадцатилетняя девушка, стояла поодаль, время от времени бросая быстрые взгляды на Садуллу, всякий раз чувствуя, как пламя обжигает ей сердце. Пальцы ее дрожали, лицо разрумянилось, но осетинские обычаи суровы и она старалась ничем не выдать себя.
Садулла сидел за столом среди сверстников и тоже незаметно поглядывал на Манидзу. Он чувствовал необычное волнение, любовь нежданно-негаданно овладела им. Так, незаметно для окружающих, они смотрели друг на друга и вспыхивали огнем, когда их взгляды встречались.
Наконец, обед закончился. Гости, поблагодарив, встали из-за стола и ушли. День клонился к вечеру, хозяева не отпустили Садуллу и он остался ночевать у них. Солнце закатилось за горы. Хозяева разошлись – кто доить коров, кто-кормить скот. В доме остались только Садулла и Манидза.
Садулла сидел у огня, смазывая обмороженные ноги гусиным жиром. Вошла Манидза, стала возле него:
– Я бы душу отдала, лишь бы не болели твои ноги! Садулла взглянул на нее снизу вверх:
– Спасибо, дай бог тебе счастья! Но не волнуйся за меня: собака не умирает от хромоты. Вылечусь и на этот раз.
Девушка опустилась на скамейку рядом с ним и сказала:
– Как хорошо мы смотримся вдвоем. Ах, если бы когда-нибудь нас усадили рядом!
Садулла, улыбнувшись, ответил:
– Пусть бог захочет этого, мой свет! Он потянулся к ней, но она выскользнула и встала. Тем временем вернулись женщины и Манидза ушла.
Ночью ей не спалось. Сердце ее замирало, непонятные желания владели ею. Образ Садуллы стоял перед глазами, он снился ей и в те минуты, когда она забывалась коротким сном. Она была готова идти за ним в огонь.
Садулла тоже не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели, горькие мысли о том, что он беден и не сможет заплатить выкупа за Манидзу, не покидали его.
Наутро вышло солнце, горы н долины засверкали сплошной белизной, лишь кое-где по склонам чернели стены домов. Садулла с хозяином дома сели завтракать. Манидза прислуживала за столом, поднося им по очереди рог с аракой. Она чувствовала себя так, будто в последний раз видела солнце. Садулла чувствовал себя не лучше, он мысленно прощался с Манидзой, горькая любовь жгла ему сердце. Позавтракав, Садулла попрощался с хозяевами и ушел.
На окраине села он встретил Магду, свою бывшую соседку, которая теперь была замужем в этом селе. Они разговорились и Садулла рассказал ей о Манидзе. Он попросил Магду быть посредницей между ними.
– Бог мой, – сказала Магда, – кто же отдаст тебе девушку без выкупа! Ведь у тебя в доме нет даже кошки.
– И все же, прошу тебя, передай ей: пусть ждет меня. Чего не бывает в жизни! Бог, говорят, дает – в окно подает. И, попрощавшись, они разошлись. Через несколько дней Магда встретила Манидзу у родника.
– Э, лукавая, – сказала она, – узнала я о твоих делах!
– О каких делах ты говоришь? – покраснев, спросила Манидза.
Магда улыбнулась ей:
– Да ладно, уж от меня-то не скрывай!
– А что мне скрывать от тебя?
– Я-то знаю, что тебе скрывать,-рассмеялась Магда,- Садулла сам рассказал мне об этом.
Манидза ответила, покраснев еще больше:
– Заклинаю тебя твоими братьями, не рассказывай об этом никому!
– Скажи, ты очень любишь его?
– Пусть всевышний так же любит нас! – смущено ответила Манидза.
– В нашем селе нет юноши лучше него: храбрый, сильный и добрый, он и муравья не обидит.
– Но, говорят, он очень беден, – печально сказала Манидза.
– Он с детства остался сиротой. От отца ему не осталось никакого наследства, но он еще молод и может добиться всего.
– Да ведь мне не нужно богатство. Я говорю о том, что он, не сможет заплатить калым, а так-то я знаю, что человек трудом может победить бедность.
– Ей-богу, если Садулле попадется жена под стать ему, они через два года будут богаты.
– Прости меня, Магда, за многословие и пусть не покажутся тебе нескромными мои слова. Я знаю, девушке неприлично, говорить об этом, но пусть горит в адском огне тот, кто первым придумал калым! Мы не можем выйти замуж по своему желанию, нас продают, словно скот. Махнуть бы на все рукой и поступить, как сердце велит, да разве отец и мать допустят это! Ведь у нас считается позорным выйти замуж без калыма, а я слышала, что ни у русских, ни у грузин не требуют выкупа за девушку. Как же быть бедному человеку, где ему взять сорок или шестьдесят коров для выкупа?
– Ей-богу, пусть не знает покоя душа того, кто это придумал!-ответила ей Магда.-Вон, нашему Гарсоуже тридцать, лет, а он все еще ходит в холостяках. У нас есть два вола, но если мы их отдадим, то как будем жить сами? Мы с нашим стариком каждый день думаем об этом, но никакого выхода не видим.
– Почему это так, Магда, почему человек не волен сам распоряжаться собственной судьбой? Почему мои отец и мать, не выдадут меня за того, кто мне нравится?
– Э-э-э, Манидза, умереть бы мне за тебя! А ты спроси-ка своего отца, согласится ли он отдать тебя кому-нибудь меньше, чем за шестьдесят коров? Да вон, наши соседи-с каких пор сватают они дочь Турама, а он требует за нее семьдесят коров. Думаю, они откажутся от нее, где им собрать столько скота! Между тем, сама девушка ни за кого другого выйти не соглашается, а я слышала, что отец хочет отдать ее за богача, никчемного Кази Багдайты, чтоб ему пропасть! Бабале, бедняжка, недавно говорила мне на мельнице, что наложит на себя руки, если отец отдаст ее за этого пьяницу.
Так, разговаривая, дошли они до села.
Жизнь шла своим чередом: непросто было разорвать цепи древних обычаев. Люди, забыв о родительской любви, не стеснялись продавать собственную плоть и кровь в обмен на скот.
Однажды Кази со своим дядей, Дзанхотом, пришел свататься к Бабале. Турам, ее отец, сидел у двери, покуривая трубку. Увидев приближающихся Кази и Дзанхота, он приветливо встал им навстречу. Поздоровавшись и пожелав друг другу счастья и здоровья, они уселись на террасе дома и стали говорить о том о сем.
Бабале ткала во дворе сукно. Увидев Дзанхота и Кази, она бросила работу и скрылась у соседей. Турам крикнул жене, чтобы та готовила ужин для гостей, а сыну велел зарезать барана. Через короткое время ужин был готов. Сели за стол впятером – Турам, Дзанхот и три соседа Турама. Кази, стоя рядом, прислуживал сидящим. Один за другим пошли тосты. Хорошенько выпив и поев, перешли к делу. После долгих разговоров Турам сказал:
– Вот мое условие: семьдесят коров и конь впридачу. Он хорошо знал, что Багдайта не станут упорствовать и уступят, потому и встретил их так радушно, а вообще он не особенно жаловал гостей.
Дзанхот, погладив бороду, ответил:
– В знак уважения мы дадим еще одного коня сверх того, что ты просишь. У нас много всего, пусть бог даст нам еще больше. Но согласна ли девушка? Надо бы спросить и ее.
Турам покрутил ус:
– До сих пор в моем доме никто не спрашивал мнения женщин. Будет так, как скажу я. Но почему вы думаете, что моя дочь не согласна,-он взглянул на Кази,- выйти за такого молодца?!
Кази довольно улыбнулся. Ударили по рукам, и в знак заключения договора Дзанхот подарил Тураму свой пистолет. После этого они еще долго пировали, а на другой день Дзанхот и Кази отправились домой.
