Ближе к ночи в библиотеку вошла одна из служанок, на вид ей было около сорока лет, в белом переднике и в каком-то замысловатом чепчике. Не глядя на меня, она зажгла камин и приоткрыла небольшое окно.
— Извините, — я высунулась из-за горы книг, сваленных в одну кучу, — а можно взять…
Я запнулась, потому что женщина бросила на меня весьма красноречивый взгляд, в котором не было ничего, кроме отвращения и откровенного презрения.
— Э-э-э… — только и смогла выдавить я из себя.
Что? Почему она так на меня смотрит?
Служанка, так ничего и не сказав, отвернулась. Нагнувшись, она взяла кочергу и демонстративно поворошила угли в разгорающемся камине.
Я нахмурилась и снова попыталась с ней заговорить:
— Извините, можно я возьму пару книг в свою комнату?
Молчит и даже не поворачивается.
Я прокашлялась:
— Простите! Вы меня слышите?
Снова тишина, только камин разгорелся сильнее, и теперь в комнате слышалось потрескивание сухих дров.
— Так я возьму книги, да? — нерешительно уточнила я, совершенно не понимая ее напряженного молчания. — Или мистер Марш будет против?
Пару секунд служанка ничего не отвечала, а потом, перехватив покрепче раскаленную кочергу, развернулась ко мне. Ее лицо исказилось от едва сдерживаемых эмоций.
— Ты не заслужила этого! — побледнев от ярости, прошептала женщина, делая ко мне небольшой шаг.
Я невольно вскочила с места, опрокинув на пол стул.
— Чего? — не поняла я, обратив все свое внимание на острый и раскаленный до предела конец кочерги. — Мм… книги? Их нельзя забрать?
— Бертра! — слишком громко вскрикнула служанка, отчего я чуть не подпрыгнула на месте. — Пять лет! Пять лет работала в этой резиденции, бросив все и переехав сюда. Бралась за любую работу, только бы вытащить свою семью из нищеты!
У меня дернулся левый глаз.
— Я что-то вас плохо понимаю. Меня больше интересуют книги и…
— Ах, книги тебя интересуют, окаянная? — со злостью переспросила обезумевшая женщина, делая очередной шаг. — Бертра тоже любила читать! А еще петь, вышивать, готовить. Она была всем для своей семьи, она была всем для меня. Была мне как сестра, и ты отняла ее у меня!
Я даже руки опустила, вконец растерявшись от ее слов.
— Какая еще Бертра? — отступая от ненормальной, спросила я заплетающимся языком. — Вы тут все, что ли, ненормальные? Не знаю я никакой Бертры!
— Молчи! — направляя в мою сторону раскаленную кочергу, приказала служанка. — Молчи!
Я вздрогнула и сделала несколько шагов назад, увеличивая между нами расстояние, мало ли что взбредет ей в голову.
Женщина судорожно вздохнула, на секунду закрывая глаза. Я видела, как трясутся ее руки, непрерывно сжимающие кочергу. Когда она снова на меня посмотрела, в ее глазах была лишь одна испепеляющая ненависть… Ко мне?
Не знаю отчего, но мне вдруг захотелось убежать отсюда. Просто развернуться и убежать, чтобы ничего не слышать.
— Ты их всех погубила! — сквозь зубы прошипела женщина. — Всех убила, шлюха проклятая! Боги тебя покарают! Покарают! Вот увидишь! Вспомнишь мои слова, когда будешь гореть в аду.
Я не сразу нашла что ответить. Просто она выглядела так… словно действительно меня ненавидела всем сердцем, и если бы ей кто-нибудь дал волю, она, не раздумывая, проткнула бы мне живот этой кочергой. Но, видимо, женщина хорошо понимала, что Ринар не обрадуется, найдя свою игрушку мертвой.
— Вы… вы… Что вы такое говорите?
Я совершенно ничего не понимала. Пыталась хоть в чем-то разобраться, но ничего не получалось. Это какой-то абсурд!
Но служанка говорила с такой уверенностью, что становилось дурно. Она утверждала, что я кого-то убила! А от той ненависти, которая просто искрила в воздухе, у меня болезненно сжалось горло.
— Вы, наверное, обознались, — предположила я, чем заслужила короткий истерический смех.
— Все они умерли! — Голос женщины дрогнул, и по ее щекам потекли слезы. — Мы вынесли всех. Двадцать восемь молодых и
