оказался во главе маленького отряда. И беспомощно развел руками, не представляя, куда идти и с чего начать поиски. Если заглядывать в каждое окно, хрустя подошвами по битому стеклу под ним, то через недельку искомое найдется. Морозов сделал знак остановиться.
– Не углубляться в промзону. Бесполезно. Берите любой телефонный аппарат, который под руку попадется, и возвращаемся в город. Там скорее провода найдем… Посмотри в этом здании.
Калинин, легко преодолев толстый слой осколков, одним прыжком оказался на низком подоконнике. И замер на нем, не решаясь спрыгнуть на пол. Руслан, переглянувшись с Алексеем, нашел под стеной кирпич, мягко, как кот, ступил на него, заглядывая внутрь.
– Чего там? – Алексей поглядел бы, но мест в «зрительном зале» уже не хватало. Десантник зло махнул рукой, призывая к тишине, потом отошел и едва слышно ответил:
– Сам посмотри…
Алексею было нетрудно сделать такой же широкий шаг, и, умостившись на неустойчивой опоре, он заглянул в комнату. Казалось, по полу разлита вода, в которой отражалось небо. Будто не было ни потолка, ни еще двух этажей сверху, только ограниченная стенами бездна ярко-голубого цвета, белые кучевые облака, и даже солнце блеснуло из-под крышки почти утонувшего стола. Семен слез с подоконника, но внутри ничего не изменилось, не посветлело. Будто и не отражение это было, а сами облака двигались по полу.
– Интересно, а дождь здесь бывает? – Потолок ничем не выделялся, такой же серый, с облупившейся и отставшей чешуйками побелкой.
– Угомонись, исследователь! Или ныряй туда, если не боишься.
– Нет уж, я лучше в соседний корпус… – Алексей взглянул в последний раз на необыкновенную лужу. – Не люблю необъяснимого.
Если до сих пор ощущалась лишь тревога, обычная для сталкера, близкая к разумной осторожности, то через несколько шагов накрыло по полной! Алексею снова захотелось развернуться и бежать назад, и силой воли преодолев еще метров десять, он едва остановил себя, чтобы не забиться в угол, в подвал, куда угодно! Только бы подальше от этого ощущения ужаса, переворачивающего всё внутри. Его со всех сторон будто обступили призраки, и он четко видел сквозь них мертвые заброшенные корпуса с выбитыми окнами, мох на кирпичной кладке и отцветшую громадную черемуху, поднявшуюся выше четырехэтажного здания. Но одновременно чувствовал и направленное на него дуло «кедра» особиста Ельцова, солнце, отразившееся от осколка стекла, било в глаза светом фары дрезины Утюга в далеком темном туннеле. А хруст кирпича под ногой Калины прозвучал выстрелом. Выстрелом в воздух, однажды услышанным где-то за спиной… Звук немного отрезвил, но тут же нахлынуло снова, накатило волной и утопило в бурлящем потоке: ненавидящие Ленкины глаза и автомат в ее руках, едва не касающийся кожи в тесном арсенале, холодный даже на вид, но готовый в любой момент выплюнуть огонь и несколько граммов смертельного свинца… И уже другой огонь горящих свечей на столе, а за ними – почти тот же, чуть смягчившийся, но все еще очень недоверчивый взгляд. Неподвижное тело Оксаны, остывающее на белом снегу. Хватит! Стоп! И навстречу страху и тоске, уже помутившим сознание, полыхнула внутри знакомая плазменная яростная вспышка: «Я всё помню! И мой персональный ад всегда со мной, я ношу его в себе, как шрамы от когтей, невидимые, и никому, слышишь, ты, никому не позволю прикасаться к ним! Я останусь таким, пока жив, и до самой смерти, и не тебе судить и что-то решать…»
В голове чуть прояснилось. Алексей вдруг испугался, что произнес это всё вслух. Но нет, теперь он чувствовал, что сжатые губы не выдали ни слова, а на лице застыла маской непримиримая ненависть к чужому контролю и любому вмешательству извне. Оно отступило, будто обожглось или само сдрейфило. Хорошо, что стоял спиной к остальным. Алексей обернулся и понял, что Калина и Морозов лишь слегка коснулись зоны влияния – точно мутант, Стас прав! – а он сам неосторожно шагнул прямо в самый эпицентр. И если бы не устроил сейчас внутри мечущегося в смятении разума собственный компактный ядерный взрыв, то неизвестно еще, что могло случиться.
– Стойте! Дальше нельзя.
Даже Руслану было не по себе. Бесстрашный десантник судорожно оглядывался, но опасение у него вызывало лишь само отсутствие материального противника, которого можно порезать на куски или изрешетить пулями. Сражаться с ментальными волнами он не умел, и вся его сила стала вмиг совершено бесполезной. Алексей отступил назад, и ощущение морока отпустило окончательно, остался лишь здоровый страх неизвестности. Сосредоточившись на цели похода, он сорвался с места и бегом влетел в перекосившуюся приоткрытую дверь невысокого здания. Полусгнившие доски заскрипели за спиной, окончательно оторвались от петель и грохнулись на землю. Быстро пройдя по нормальному на этот раз полу безо всяких проекций небес, Привратник, заглядывая
