– Это что? – удивленно рассматривал босс большие черные пластиковые мешки, расставленные по всему дому.
– Здесь, – ткнула я пальцем в одну из куч, – сладости! Здесь, – показала на другую, – игрушки. Там косметика. Все рассортировано и упаковано.
– А это? – кивнул босс на четыре шевелящихся мешка, плотно замотанных скотчем. С убийственной иронией: – Домашние животные?
– Можно и так сказать… – кровожадно ответила я, тыкая ближайший скалкой.
Мешок ответил: «Ой!» – но быстро заткнулся.
– Пролезли с доставкой и не хотели уходить. Пришлось оставить как сувенир.
– И куда их? – невозмутимо полюбопытствовал Максим Александрович, деловито счищая с себя лепестки.
– Можно на органы сдать, – выдвинула я предложение. – Особенно во-он того крайнего. У него такие длинные руки – стоит укоротить!
– Это криминально, – сообщил мне босс.
– Зато весело, – не сдавалась я. – И надежно. А ваши предложения?
Максим Александрович решил действовать по закону и позвонил в полицию, сообщив о незаконном проникновении в жилище.
Через полчаса приехала бригада полицейских и срочно вызвала подкрепление ОМОНа, потому что подобраться к дому так и не смогла. Посыльные держали круговую оборону. ОМОН расчистил доступ к дому и пошел посмотреть, из-за кого весь сыр-бор.
Максим Александрович заставил меня снять очки и косынку, потому что парни никак не могли понять, почему ко мне так рвутся.
Теперь у нас в доме поселился весь ОМОН, и, по-моему, они пригласили сослуживцев из соседнего города. Чтобы нас охранять.
Но в этом все же присутствовало и что-то хорошее, поскольку ребята слопали все конфеты, а игрушки дарили на память особо рьяным посыльным, запихивая их в машины для транспортировки в участок. Только вот косметику было некуда пристроить. Мужики никак не соглашались раскрашивать свои серые будни в красочные тона.
– У нас есть что-то на ужин? – поинтересовался Максим Александрович, когда мы засели у меня в комнате и забаррикадировали дверь.
– Видите ли, – фыркнула я, – пока я варила суп, в него попали трюфели из той коробки, которой я стукнула наглого проныру, пролезшего через форточку. Во время тушения мяса на кухне летала пыль от теней и румян, и жаркое стало цвета радуги. Я посчитала его несъедобным. В картошке оказалась приправа из роз, гвоздик и аспарагусов. А за компот я даже не бралась.
– Понятно, – хмыкнул босс. – У нас сегодня разгрузочный день?
– Шоколадку хотите? – кивнула я на помятую коробку конфет, пострадавшую при выдворении паренька, лезшего через воздуховод.
Босс аж передернулся от неподдельного отвращения:
– Думаю, у меня теперь оскомина на сладкое.
– Это временно, – утешила его я. – Ко всему привыкаешь. Со временем.
– Теперь я понимаю, почему ты любишь хиппи, – вздохнул Максим Александрович. – Что делать будем?
– Жить дальше, – улыбнулась я. – Скоро все уйдут.
– Почему ты так думаешь? – удивился босс, приглаживая встопорщенные волосы.
– Потому что все всегда уходят, – грустно сказала я. – И это тоже жизнь.
Глава 20
Говорят: «Возьми все, что у меня есть…» И предлагают секс.
Проснулась я ближе к вечеру, на исходе дневного зноя, когда мы прибыли в предгорье, в изумрудный оазис вокруг небольшого озера. Здесь зеленели сады, алели и синели россыпью драгоценностей цветы в зелени трав и стояло несколько домиков вокруг одного дома побольше.
Как потом выяснилось – любимое место летнего и весеннего отдыха нашего господина. Стражники разбили шатры за пределами зелени и ушли, чтобы нас не беспокоить, предварительно напоив коней и верблюдов.
Ширин и Марьям заняли один домик. Саид и Кемран, так звали нашего дядю, разместились во втором. Причем уставший взрослый ребенок завалился спать, не желая расставаться с сапогами. Разлучили их (мужчину и обувь) только силами Ширин, укрепленной Саидом. И то только потому, что дядя устал отбиваться и заснул, когда ему пообещали блюдо сладостей и деревянного
