Глава 24
Женщина выходит замуж без страховки. Туда можно, оттуда сложно.
В полдень я появилась в саду Золотых Лилий, закутанная с головы до ног в алые шелка, шурша всем, что шуршало, и звеня всем, что звенело. Я даже скрепя сердце позволила надеть мне головное покрывало, удерживаемое массивным золотым обручем с рубинами. И обулась, хотя и пыталась потерять обувь на каждом шагу. Но Саид зорко бдел и заставлял меня надевать эти колодки обратно.
В роскошном саду, где соседствовали деревья айвы, хурмы и тутовника; где жимолость оттеняла посадки благородного граната, а первые зеленые листики кизила, желтые цветы которого уже осыпались, противостояли белоснежным уборам яблонь и абрикосов, кучковались три группы.
Одна состояла из весело щебечущих девушек в разноцветных одеждах, искоса бросающих взгляды на стоящих поодаль мужчин. Мужчины тоже рассматривали невест, но открыто, и вполголоса обсуждали, кому какая нравится. Ровно посередке, между этими двумя группами, выделялись двое солидных мужчин в богато расшитых халатах. Эти господа тоже негромко переговаривались между собой.
Все ожидали Агилара.
Саид подвел меня к небольшой открытой беседке с разбросанными внутри подушками и низким столиком, заставленным сладостями и фруктами. Бережно усадив, евнух налил мне чая и встал у входа, грозно озирая любого, делавшего в нашу сторону хотя бы шаг.
Только я поднесла к губам чашку, как нас почтил своим вниманием Агилар в сопровождении слуг, нагруженных креслом, мешком с деньгами и мешком с бумагами. И с нашим господином пришел кузнец или кто-то вроде него, в закопченном фартуке и со страшной штуковиной в могучих обнаженных руках.
Слуги шустро поставили кресло, раскатав ковер, и натянули навес. Дополнительно они поставили перед креслом столик и разложили принадлежности для письма.
Агилар, в это время общавшийся со священником и судьей, пригласил их под навес. И церемония началась.
Сначала один из мужчин подходил к понравившейся девушке. Если она была не против, то они шли к хозяину. Скажу сразу, никто из девушек не кочевряжился, все сразу хватали что дают.
Хозяин спрашивал имена и согласие обоих. Потом священник совершал обряд. Судья шлепал печатью рядом с подписью Агилара об участке земли для постройки дома и вольной для невесты. После обряда молодожены получали бумаги и кошель с золотом. В это время Агилар искоса зыркал в мою сторону, ожидая молчаливого одобрения. Я делала вид, что пью чай и роняю туда слезы умиления.
Молодые, получив причитающееся, подходили к кузнецу, который снимал с девушки ошейник. Вот этим самым страшным инструментом.
Я когда в первый раз увидела, как этот громила подносит к шее Зулейки эту гадость, решила, что он ее сейчас обезглавит. Чуть не бросилась на помощь, роняя тапки. Хорошо кузнец успел сделать все быстрее, чем я распутала ноги и встала.
Так что, возвращаясь к свадьбам, всю церемонию можно описать так:
– Бу-бу?
Ответное:
– Бу-ба-бу? Бу-бу-бу? Бу! БУ! – Это жених.
– Бу! – тихо произносила невеста, стыдливо краснея и заворачиваясь в красивое покрывало со златотканой полосой по краю.
Опять:
– Бу-у-бу… – надолго и прочувствованно – то судья, то священник.
На третьем прогоне обряд стал вгонять в сон.
Шлеп, дзинь, зырк в мою сторону, фррр! Чай в себя (чайник оказался безразмерный, чего не скажешь о моем желудке). Хрум и чап-чап! – Молодые удалялись исполнять свой супружеский долг и пересчитывать деньги.
Если кто-то наивно надеялся сначала пересчитать, то он очень-очень ошибался. Гаремные девушки, полжизни просидевшие на сухом пайке, сейчас дорвались до законного сладкого. И было у меня такое предчувствие: пока не обглодают – не успокоятся.
Вскоре осталась одна Ширин, до этого стеснительно прятавшаяся за спинами подруг, и три нукера. Причем все трое были готовы жениться на ней немедленно. Оказалось, рыжие в здешних местах всегда в цене. Страстные очень и любвеобильные.
Угу. Всячески подтверждаю. Я видела, с какой страстью Ширин верблюду пендали отвешивала. Если это же видели нукеры, то у
