По дороге к общежитиям она в двух словах рассказала об утренней стычке с напарницами по команде и о своем внезапном участии в турнире.
— Так вот с кем мне предстоит иметь дело, — прищурившись, сказал Ноа. — Учти, я намерен сражаться не на жизнь, а на смерть. Ладно, а теперь серьезно. Постарайся не вляпаться в неприятности, пока меня не будет рядом.
Он поцеловал ее на прощанье у всех на виду. Эйлин ответила немного скованно, поскольку все девчонки вокруг шептались — она спиной чувствовала их недовольные взгляды.
Дождавшись, пока Ноэль скрылся за дверью, она направилась в сторону бассейна. Там, в пристройке для инвентаря, обычно проводил время Киден. Во всяком случае, так утверждала Лири.
Невысокое, но длинное деревянное здание, заросшее по окна кустами, оказалось открыто в необычном смысле слова: кто-то сломал дверь, и она болталась на одном лишь завесе.
Эйлин заглянула внутрь: вдоль одной стены хранились, составленные в два ряда, обшарпанные пластиковые кресла, вдоль другой лежали щетки для чистки бассейна, старые спасательные круги и прочее барахло. За всем этим добром уместилась высокая ширма, потрепанная, с иероглифами и цветами сакуры, которая, похоже, отгораживала склад от богемной тусовки.
Окна были занавешены, и в помещении царил полумрак; свет пробивался лишь через небольшое пыльное окошко в крыше; в воздухе висела туманная поволока. Тишина стояла гробовая, и Эйлин заволновалась: если Кидена здесь нет, то она не сможет сосредоточиться ни на тренировке, ни тем более на расследовании. Язвы из команды нажалуются Зоркину, и он разочаруется в любимой студентке…
Не то чтобы благосклонность преподавателя значила так много, но на экзамене с Жильбером он спас Эйлин от надвигавшейся пересдачи. Да, возможно, господин Зоркин — человек бесхребетный, заискивающий перед вышестоящими (чего стоило его блеяние перед рогатым герцогом Ди Наполи на балу), но его доброта по отношению к Эйлин не знала границ, и этим не стоило пренебрегать. И уж тем более не хотелось видеть его в гневе: добряки часто непредсказуемы.
— Здесь есть кто-нибудь? — робко позвала Эйлин.
Тишина.
— Киден!
В куче хламья в углу что-то шевельнулось, и Эйлин попятилась назад.
— Киден, это ты? — уточнила она на всякий случай.
— Что надо? — протянул он хрипло.
Подойдя, Эйлин закашлялась. То, что она приняла за туман, оказалось дымом. Киден курил самокрутку, лениво развалившись в креслах, закинув ноги на спинку.
— Рада, что тебя не исключили, — начала Эйлин издалека, дружелюбно улыбаясь.
— Твоя забота умиляет, — издевательским тоном ответил Киден. — Но ты же не хлопотать обо мне пришла.
Эйлин решила не юлить:
— Лири сказала, что у тебя можно достать что-то вроде энергетика.
— А, блондинка с острым язычком, — ухмыльнулся он. — Ничего нет, детка, прости.
Обида неприятно шевельнулась внутри. Она ведь пришла к Кидену с просьбой, старалась быть вежливой, хотя не питала к нему симпатии. Очередной богатый сынок, который может позволить себе творить что угодно, и ему все сходит с рук. Даже та выходка: накачался какой-то дрянью, чуть не умер, был в бреду, нес какую-то чушь.
— Давай вали отсюда, — нахохлился Киден, видимо, приняв ее заторможенность за настойчивость. — И передавай привет своей высокомерной подружке.
Так вот в чем проблема. Он все еще обижается на Лири, а зло решил сорвать на ней?!
— Вообще-то, ты мне должен, — резко заметила Эйлин. — Или уже забыл, как бился в припадке и пытался захлебнуться собственными слюнями?
Киден затянулся и закрыл глаза. Казалось, он спит.
— Вообще-то, у меня эпилепсия, — не открывая глаз, признался он. — Оказать первую помощь больному — священный долг любого человека.
— Судя по тому, с какой скоростью все тогда разбежались, это не академия, а крысятник какой-то.
— Что верно, то верно, — согласился Киден и полез во внутренний карман куртки. — Вот тебе мое спасибо.
С этими словами он достал небольшую покореженную фляжку и передал Эйлин. Металл был теплым, с гравировкой, похожей на щупальца осьминога. Открутила крышку и осторожно понюхала: горечь-то какая!
