— Не трогай меня! Я забыла, что ты тут вообще есть. Для меня ты умер. Понял?
Внутри все клокотало, на глаза навернулись злые слезы, но сдержала их. Хватит, наплакалась! Своим очарованием Реннен мог обмануть кого угодно, но не ее. Когда-то Эйлин нравились эти черные волосы, карие глаза — не парень, мечта. А потом наружу полезли химеры, таящиеся внутри прекрасного принца, и от иллюзий не осталось и следа. Она не сможет ему верить, да что уж тут: после дружбы с этим двуличным трусом можно вообще разочароваться в людях.
Видимо, слова достигли цели: Реннен отпрянул, как от удара, и выпрямился.
— Спасибо. Так вот почему мне пришлась по душе некромантия. Оказывается, я труп.
— А здесь ты что забыл? — с обвинением сказала Эйлин.
Если бы не Реннен, ректор уже наслаждался бы обеденным чаем с ароматом покорности.
— Хобби. Бывает, попадаются очень интересные экземпляры для исследования, например как сейчас.
Холодным пристальным взглядом он пытался просверлить дыру в голове у Эйлин, не иначе.
— Ладно, я пошла.
На нее вдруг навалилась такая усталость, что Эйлин готова была упасть прямо в смердящую жижу.
— Я тебя провожу, — ответил Реннен голосом, не терпящим возражений, и начал медленно спускаться по лестнице.
— Куда?
— К ректору.
Черт! Вечно от него одни проблемы.
— Тогда я всем расскажу, кто ты на самом деле. — Эйлин угрожающе сощурила глаза.
— И кто же?
— Ублюдок под чужой фамилией.
Реннен напрягся, замедлил шаг, но не остановился, не передумал. Вот сволочь, никогда не скажешь, что у него на уме.
— А ты так и не повзрослела.
На том разговор закончился. Эйлин шла быстро, почти бежала, сдерживая ругательства, которые вертелись на языке. Сухое дыхание опаляло горло. Чтоб оно все провалилось! И академия эта проклятая пусть провалится! Может, тогда какое-нибудь чудовище протянет из подземелий наружу огромные клешни и утащит в пекло Гесса, Монвида и вообще всех, кто отравляет ей существование. Она выбралась из дома, чтобы начать новую жизнь, стать другим человеком, но и тут прошлое идет по пятам.
«Посмотрим еще, кто кого», — повторяла Эйлин про себя, представляя, как липкие щупальца ломают шею Реннена.
Череду жестоких фантазий, не несущих ничего, кроме боли и нечеловеческих страданий Монвиду, который преспокойно шагал рядом, оборвал нервный голос секретарши в приемной ректора:
— Лавкрофт, вас ждут уже полчаса. Госпожа Гесс два раза чай просила.
Упс. А она тут как оказалась? Быстро же. Интересно, одна или всей семьей пожаловали?
— Ты идешь? — Эйлин повернулась к Реннену.
Глупый вопрос, еще бы он упустил возможность унизить ее в очередной раз.
— Я здесь подожду. Надеюсь, ты сама расскажешь, что наделала, — язвительно ответил кареглазый призрак из прошлого.
— И чтобы без вранья, а то знаю тебя.
От ярости у Эйлин перехватило дыхание, в голове застучало, и она, крепко сжав зубы, практически ворвалась в кабинет ректора.
ГЛАВА 2
— Полюбуйтесь на эту хамку: никаких манер! — Широколицая дамочка кивнула головой в сторону застывшей на пороге Эйлин. Выражение ее маленьких, заплывших глазок прочесть было сложно: то ли ярость, то ли презрение.
Молчать. Что бы ни случилось — молчать.
Мать Гесса, не вставая с дивана, попыталась развернуться — и зацепила толстой коленкой чайный столик. Фарфоровые чашки жалобно звякнули, но устояли.
— Здесь приличное заведение, слышишь?! Может, ты росла в трущобах и там принято нападать на других, но цивилизованные
